Учение Дона Ахмеда - [9]

Шрифт
Интервал

нищим и обездоленным, а также вдовам и сиротам.

Однако не могу не сказать и о том, что в моем, возможно, обыденном, представлении просящие милостыню действительно бедны и смиренны. Они одеты в лохмотья, постоянно голодны, не имеют крыши над головой и скитаются пешком и под палящим солнцем, и под проливным дождем. Ваша же уважаемая организация не напоминает мне ордена дервишей, и сами Вы кажетесь мне человеком весьма состоятельным. Я немного разбираюсь в машинах и примерно представляю себе стоимость автомобилей, на которых Вы нанесли мне визит, оказав этим, безусловно, большую честь скромному торговцу запчастями. У Вас Mercedes представительского класса, Ваша охрана ездит на джипах, а ранее посетившие меня Ваши сотрудники использовали для передвижения BMW. Это весьма недешевые автомобили. Что касается меня, то в представительских целях я использую Volvo740, весьма приличный, но не новый автомобиль, с минимальным набором опций. Домашние же мои ездят за покупками в магазины на автомобиле отечественного производства, “ГАЗ-3110”, или, иначе говоря, “Волге”, с карбюраторным двигателем и без гидроусилителя руля, и возит их мой племянник, так как охрану и шофера я содержать, учитывая уровень своих доходов, не считаю целесообразным. Таким образом, получается, что Вы и Ваша организация богаче меня с моим предприятием. Где же это видано, чтобы бедняк подавал милостыню богачу? Если Вас так печалит положение своих друзей и знакомых, по несчастию оказавшихся за решеткой, а свободных денежных средств для помощи им на данный момент нет, то почему бы Вам не продать свои роскошные автомобили и не пересесть на что-нибудь более экономичное? Могу посоветовать Вам, как человеку в возрасте, мягкую и достаточно комфортную для своего класса машину, “Volkswagen Passat”, которая к тому же недорога в обслуживании и экономична по потреблению топлива. А Ваши сотрудники могут приобрести себе отечественные “Нивы” и “УАЗы”, если уж им так нравятся джипы. На оставшуюся разницу Вы сможете купить много полезных продуктов питания для страдающих от неполноценного рациона заключенных и даже снабдить камеры в областной тюрьме цветными телевизорами”. Сутулый пожал плечами и с деланным сожалением произнес: “По всей видимости, Вы не понимаете, с кем имеете дело. Я — вор в законе”. Аслан тоже пожал плечами и, вспоминая, что ему известно из юриспруденции, ответил: “Действительно, не понимаю. Вы, верно, на себя наговариваете. Вор не может быть в законе. Вор должен быть в тюрьме”. Тогда сутулый сказал, что, поскольку, к сожалению, не все настолько сознательны, чтобы сразу и добровольно согласиться делать пожертвования, им предусмотрено использование некоторых рычагов давления, что делает потенциальных спонсоров более сговорчивыми, и что он вынужден прибегнуть к ним. Старик достал мобильный телефон и набрал номер с кодом губернского города, поздоровался с абонентом и передал трубку Аслану. Аслан тоже поздоровался с абонентом и попросил его подождать минутку. Затем Аслан подошел к директорскому столу и набрал на аппарате номер с кодом Москвы. “Здравствуй, дорогой. Да, это я. Дома все хорошо. Есть один вопрос по поводу благотворительности…”. Аслан включил громкую связь и приблизил мобильный сутулого к динамику. Через несколько минут сутулый и его свита уехали, чтобы больше никогда не возвращаться.

Так заканчивается история о сиротах казанских, рассказанная Доном Ахмедом в подтверждение того, что чеченские бизнесмены весьма избирательно подходят к занятиям благотворительной деятельностью.


Данная глава, повествующая о знакомстве с Доном Ахмедом, уже довольно затянулась. Словно чувствуя законы жанра, Дон любезно предложил мне располагаться на ночлег. Получив мой вежливый отказ, он набрал на мобильном номер Саида и распорядился доставить меня домой, выразив надежду встретиться со мной в самом скором времени.

Уже прощаясь с хозяином, я спросил:

— Дон, а, все-таки, какого рода консультаций попросили у Вас в конторе?

— Они интересовались, откуда у тебя точные сведения об обстоятельствах ликвидации Президента Ичкерии и не значит ли твоя осведомленность, что ты причастен к кругам сепаратистов. Думаю, о том же самом они спрашивали и тебя.

— Да, верно. И как Вы им ответили?

— О, очень просто. Я объяснил, что, даже не находясь в тесном контакте с чеченским сообществом и не имея вовсе никакой связи с Сопротивлением, ты, будучи чеченцем, несомненно включен в эгрегор нации. И, как человек творческий, а потому особенно чувствительный, способен актуализировать информацию, черпаемую из поля коллективного сознания.

— Действительно, просто. И они Вам поверили?

— Как видишь.

Дон Ахмед улыбнулся. Я понял, что сморозил глупость. Действительно, сам факт моего нахождения на свободе показывал, что в конторе поверили версии Дона Ахмеда. Оказывается, что я уже многим обязан Дону.

Дон Ахмед тактично добавил:

— У них есть специалисты по парапсихологии. И те выдали заключение, что такое вполне возможно. Так что иногда эти современные шаманы могут быть весьма полезны. Если их правильно сориентировать, разумеется.


Еще от автора Герман Умаралиевич Садулаев
Прыжок волка

Не секрет, что среди сотен национальностей, населяющих Российскую Федерацию, среди десятков «титульных» народов автономных республик чеченцы занимают особое положение. Кто же они такие? Так ли они «злы», как намекал Лермонтов? Какая историческая логика привела Чечню к ее сегодняшнему статусу? На все эти вопросы детально отвечает книга известного писателя и публициста Германа Садулаева. «Прыжок волка» берет свой разбег от начала Хазарского каганата VII века. Историческая траектория чеченцев прослеживается через Аланское царство, христианство, монгольские походы, кавказские войны XVIII—XIX веков вплоть до депортации чеченцев Сталиным в 1944 году.


Жабы и гадюки. Документально-фантастический роман о политической жизни и пути к просветлению в тридцати трёх коэнах

Постпелевинская проза со знакомым садулаевским акцентом. Беспощадная ирония и самоирония. Злой и гомерически смешной текст. Про выборы, политику, национализм, про литературу и, как всегда, про индийскую философию в неожиданном ключе. Многие узнают себя, некоторые будут уязвлены и взбешены. Nobody cares. Всем плевать. Так кто же на самом деле правит миром?


Я - чеченец

Книга представляет собой цикл повестей и рассказов, большинство их объединяет место действия — Чечня 90-х годов. Если проводить аналогии с прозой русских писателей, то «Я — чеченец» по творческому методу ближе всего к рассказам Варлама Шаламова и поздним произведениям Вересаева.


Хранители

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Partyzanы & Полицаи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях

«Иван Ауслендер», новый роман Германа Садулаева, талантливого постмодерниста, финалиста премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер», «Большая книга», – это полный сарказма и неожиданного тонкого лиризма интеллектуальный палп-фикшн о 2010-х годах, русской интеллигенции и поиске себя. Средних лет университетский преподаватель поневоле оказывается втянутым в политику: митинги, белые ленты, «честные» выборы… На смену мнимому чувству свободы вскоре приходит разочарование, и он, подобно известным литературным героям, пускается в путешествие по России и Европе, которое может стать последним…


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.