Убийство на дуэли - [15]

Шрифт
Интервал

— Голубчик, вот здесь поподробнее.

— Граф достал револьвер князя и продемонстрировал, что он заряжен. Револьвер, из которого стрелял Толзеев, был у Кучумова. Он тоже показал его графу.

— Скажите, доктор, вы ведь стояли совсем рядом?

— Да.

— Вы успели разглядеть револьвер, из которого стрелял Толзеев?

— А что его разглядывать? Самый обыкновенный револьвер. У Толзеева своего револьвера не было. Кучумов по просьбе Карпищева этот револьвер ему на время и предоставил.

— Граф осматривал, заряжен ли он?

— Да, осматривал.

— Вам не показалось, что револьвер великоват, может, чуть больше обычного?

— Самый простой револьвер.

— А вы сами хорошо стреляете?

— Особо похвалиться не могу, но владею.

— Хорошо, рассказывайте дальше.

— Ну, дальше — известное дело. Граф скомандовал: «Прошу противников в исходную позицию. На счет три сходиться. Раз, два, три». Князь двинулся к барьеру. Шел он медленно, спокойно. Руку с револьвером опустил. Толзеев же торопился. Широко так шагал, руку с револьвером вытянул вперед и все целился. Князь и пяти шагов не успел сделать, а Толзеев уже подошел к барьеру, прицелился и выстрелил. И вдруг видим — князь взмахнул эдак руками, и словно его кто ударил — опрокинулся.

— Князь упал на спину?

— Да, на спину.

— Второго выстрела вы не услышали?

— Нет. Второго выстрела не было. Как только князь упал, мы все тут же бросились бежать к нему. Подбежали, видим: князь лежит, руки раскинул, рубаха на груди кровью набухла. А во лбу… Во лбу дыра, и кровь маленькой струйкой сочится. Мы все застыли как вкопанные. Как же так могло получиться? Пока мы стояли, подошел Толзеев. Увидел — глаза вытаращил, револьвер уронил, смотрит на нас: «Господа, господа», — бормочет. Оно, конечно, дуэль дело такое. Каждый может и промахнуться и попасть. Но чтоб вот так — двумя пулями… Такое и в голову не придет.

— Ну, а потом?

— Я осмотрел князя. Одна пуля раздробила ему ключицу. Вторая — в лоб, мгновенная смерть. Отнесли князя в коляску. И поехали назад в Петербург.

— Толзеев что-нибудь говорил?

— Нет. Очень поражен был произошедшим. Ехали молча. Никто не ожидал. Уже когда приехали в город, Толзеева отвезли к нему в гостиницу, Карпищев спросил меня, кто должен сообщить в полицию. Как врач сообщить, конечно, должен был я. Я и сообщил. На другой день. Составили протокол.

— Скажите, а у кого остался револьвер, из которого стрелял Толзеев?

— У Кучумова. Это ведь его револьвер.

— Ну что ж, — закончил расспрашивать Бакунин, — идемте в автомобиль.

Мы поднялись наверх по той же тропинке, по которой спускались, и сели в автомобиль.

— А кстати, — обратился Бакунин к доктору, — какая в тот день была погода?

— Прекрасная. Солнечный теплый денек. Ветреный только очень.

— Скажите мне еще, любезный, — Бакунин на секунду задумался, — а вам не показалось что-нибудь странным?

— В тот день? Нет, в тот день не показалось.

— А в какой день показалось?

— Сегодня что-то показалось, только я понять не смог.

— Вот как? И что же это такое? В каком хотя бы роде?

— Когда мы стояли там, внизу, на лугу, я как-то осмотрелся… Я как-то привык все запоминать… И вот, когда мы там стояли, я осмотрелся… И как будто чего-то не хватает, как будто что-то не так, как в тот раз, третьего дня.

— Если вспомните, обязательно позвоните, — Бакунин достал из внутреннего кармана визитную карточку и протянул ее доктору.

Карточка была отпечатана на глянцевом золотистом картоне и украшена красивыми виньетками. Надпись на ней гласила: «Бакунин Антон Игнатьевич» — крупными буквами. И ниже буквами помельче: «Литератор». На обратной стороне, по-видимому, находился адрес и телефон. Визитную карточку Бакунина я видел первый раз. То, что на ней значилось «Литератор», бросилось мне в глаза, и позже я долго размышлял об этом. На доктора визитная карточка Бакунина произвела сильное впечатление.

— Благодарю вас, Антон Игнатьевич, за оказанную честь. Я ведь, знаете ли, читал ваше сочинение «Раскрытие преступления посредством логических умозаключений»[21]. Прелюбопытная книга.

— Вот как? — Бакунин, как все авторы, был скрыто тщеславен и чрезвычайно отзывчив на лесть.

Но доктор говорил искренне, он оживился, ему хотелось высказать свое мнение. Судя по всему, в книге Бакунина он нашел для себя много интересного.

— Что же вам в ней показалось любопытным? — спросил Бакунин.

— Тонко написано. Увлекает очень. Я знаю, даже многие дамы читают.

— Ну, голубчик, — лицо Бакунина расплылось в довольной улыбке. — Сугубо профессиональное сочинение. Для господ сыщиков, хотя они читать ленятся.

— Не скажите. Глубоко написано. Я ведь тоже, позвольте заметить, склонен к анализу, и логика меня привлекает. И вот то, что называется наблюдательностью. Иной раз и не хочешь, а примечаешь всякие детали. И каждый раз по поводу замеченного думаешь: «Странно как-то это». И в тот раз, в день дуэли, стоим мы на лугу и мне, помнится, тоже на ум пришло, что, мол, странно как-то все это…

— А что именно странно? То, что два человека стреляются? — спросил Бакунин.

Его отношение к доктору изменилось. Суетность и угодливость доктора, его лицо, показавшееся вначале и мне, и, наверное, Бакунину не очень приятным, как-то сразу определили к нему несколько пренебрежительное отношение. Теперь же, когда выяснилось, что он читал книгу Бакунина и имел о ней весьма лестное для автора мнение и, кроме того, самому ему не чужды кое-какие размышления, доктор показался в несколько другом, более выигрышном для него свете.


Рекомендуем почитать
Когда я брошу пить

Трудная и опасная работа следователя Петрова ежедневно заканчивается выпивкой. Коллеги по работе каждый вечер предлагают снять стресс алкоголем, а он не отказывается. Доходит до того, что после очередного возлияния к Петрову во сне приходит смерть и сообщает, что заберет его с собой, если он не бросит пить. Причем смерть не с косой и черепом на плечах, а вполне приличная старушка в кокетливой шляпке на голове…


Тридцать восемь сантиметров

-Это ты, Макс? – неожиданно спрашивает Лорен. Я представляю ее глаза, глаза голодной кобры и силюсь что-нибудь сказать. Но у меня не выходит. -Пинту светлого!– требует кто-то там, в ночном Манчестере. Это ты, Макс? Как она догадалась? Я не могу ей ответить. Именно сейчас не могу, это выше моих сил. Да мне и самому не ясно, я ли это. Может это кто-то другой? Кто-то другой сидит сейчас на веранде, в тридцати восьми сантиметрах от собственной жизни? Кто-то чужой, без имени и национальной принадлежности. Вытянув босые ноги на солнце.


Аберистуит, любовь моя

Аберистуит – настоящий город грехов. Подпольная сеть торговли попонками для чайников, притоны с глазированными яблоками, лавка розыгрышей с черным мылом и паровая железная дорога с настоящими привидениями, вертеп с мороженым, который содержит отставной философ, и Улитковый Лоток – к нему стекаются все неудачники… Друиды контролируют в городе все: Бронзини – мороженое, портных и парикмахерские, Ллуэллины – безумный гольф, яблоки и лото. Но мы-то знаем, кто контролирует самих Друидов, не так ли?Не так.


Виртуальные встречи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Парабеллум по кличке Дружок

Что может получиться у дамы с восьмизарядным парабеллумом в руках? Убийство, трагедия, детектив! Но если это рассказывает Далия Трускиновская, выйдет веселая и суматошная история середины 1990-х при участии толстячка, йога, акулы, прицепа и фантасмагорических лиц и предметов.


Любовь не картошка!

«Иронический детектив» - так определила жанр Евгения Изюмова своей первой повести в трилогии «Смех и грех», которую написала в 1995 году, в 1998 - «Любовь - не картошка», а в 2002 году - «Помоги себе сам».


Мертвецкая

…Первым делом я ощутила ужасный холод, пронизывающий каждую клетку моего тела. Режущая боль в запястьях и лодыжках объяснялась какими-то путами, которых я не видела, поскольку лежала лицом вниз. Вокруг было темно. Над головой визжал ветер, а вокруг парили белые хлопья. Я лежала в каком-то здании, распластавшись на останках деревянного паркета, отчасти уничтоженного стихиями. Где бы это ни было, сквозняк и снег подсказали мне, что крыша отсутствует. Никаких признаков, что здесь есть люди. Не слышно ничего. Ни дыхания.


Папина дочка

«…Первый удар домкрата просвистел мимо и пришелся на подголовник. Вцепившись в крепление ремня безопасности, я с трудом расстегнула защелку и поползла на пассажирское сиденье. И тут на меня обрушился второй удар. Он прошел так близко, что даже задел мои волосы…» Зверски убита пятнадцатилетняя девушка. Ее убийца осужден. Но через двадцать два года он выходит на свободу и заявляет о своей невиновности. Сумеет ли сестра погибшей восстановить справедливость и покарать убийцу?


Присяжные обречены

– Я убила нас обоих. Другого выхода не было. – Джоанна сидела тихо, смиряясь с последними минутами жизни Тимоти Кида, переживая их вместе с ним. Еще какое-то время она могла дышать, жить.Чем больше Иэн Зэкери дергался, тем быстрее умирал. Красное пятно от вина расползалось по дивану, точно кровь Тимоти. Она не готовила подобную картину осуществления правосудия.…Джоанна осталась одна.После вынесения оправдательного вердикта присяжные один за другим умирают насильственной смертью. На месте преступления убийца оставляет на стене кровавый знак: изображение косы.


Убийство в стиле "психо"

Дороти Сандерс лежала на спине. Ее лицо и проломленный череп представляли собой сплошное месиво – кровь, осколки кости, вытекший мозг. Волосы тоже слиплись от крови. Она лежала в огромной луже собственной загустевшей крови, темной, как вино. Рядом с ней, на круглом столике, была аккуратно установлена лампа в стиле модерн: монументальная лилия на металлической основе под покосившимся абажуром из гофрированного шелка, настоящая мечта судмедзксперта. И подставку, и зеленый абажур покрывала кровь вперемешку с налипшими волосами.Новое дело инспектора Вексфорда в интригующем романе классика британского детектива Рут Ренделл «Убийство в стиле „психо“».