Убийственный и неповторимый - [21]

Джеффри. В каком деле?

Рональд. Ну, вот в этом деле, в женщинах. Вот ты, наверно, будешь смеяться, но я дожил до своих лет и даже не знаю, о чем вообще женщины думают. Для меня это книга за семью печатями. Конечно, дай им Бог счастья. Как бы мы без них жили. Но лично я их никогда не понимал. Черт побери, ведь как бывает? Сначала тебе с ней хорошо, потом глядишь — а она уже расползается по швам, как старая куртка какая-нибудь. Потом слезы начинаются, битье посуды. Мебель начинает крушить. Бог знает что. Обе мои жены, дай им Бог здоровья, доставили мне много разных удовольствий за эти годы, но — Бог свидетель — я на них и потратился, на все их побрякушки. И все равно мы без них никуда, верно я говорю? Мне так кажется. Хочешь еще по одной?

Джеффри. Нет, спасибо.

Дверь открывается, входит ЕВА. ДЖЕФФРИ встает и снова садится.

Ева(входит быстро и закрывает за собой дверь). Бр-р-р.

Рональд. А-а.

Ева. Забыла надеть пальто. (Надевает пальто.)

Рональд. Что-нибудь важное?

Ева. Нет. (Становится на колени около плиты, чтобы согреться.) Она хочет спуститься.

Рональд. Сюда? В ее состоянии?

Ева. Она хочет выпить с нами, пока мы все здесь.

Рональд. Ну да, узнаю свою жену. Затащила наверх, только чтобы сказать, что через минуту спустится вниз. Я тебе налил.

Ева. Спасибо.

Рональд. А как поживает ваша бешеная собака? По-прежнему грызет гостей?

Джеффри. Н-нет…

Ева. Нет, пришлось ее… отдать.

Рональд. Да что вы? Не может быть.

Ева. Да, она ела слишком много. Очень дорого обходилась. А те люди, которым мы ее отдали, у них ферма… они согласились ее забрать.

Рональд. Ты подумай, я не знал. Очень жаль.

Ева. Нам было так трудно решиться на это. Мы чувствовали…

Джеффри. Это ты чувствовала. Говори про себя.

Ева. Дорогой, нам было просто не по средствам ее держать.

Рональд. Ну, зато Дик Поттер будет доволен. По-моему, он еще неплохо отделался. Два-три шва на ноге.

Ева. Да, не больше.

Рональд. Во всяком случае, здоровье не пострадало. Уже карабкается по горам Швейцарии. Надеюсь, наши мальчики связаны с ним крепкой веревкой.

Ева. Как, они сейчас путешествуют?

Рональд. Да, сколько лет обещал сам с ними сходить… Ну, хотя бы посидим без шуточек этого Поттера.

Джеффри. Большая беда.

Дверь открывается. Вплывает МЭРИОН в пеньюаре. Она становится в драматическую позу и всплескивает руками.

Мэрион. Джефф, дорогой, как это мило, что вы с Евой пришли навестить меня.

Джеффри(вставая). Я очень рад.

Мэрион. Нет, ты даже не представляешь, как много это для меня значит. Это страшно, страшно мило с вашей стороны.

Джеффри. Ну, вот видишь, как хорошо. Мы тоже…

Мэрион. И особенно я рада, что именно на Рождество. Бог вас помилует, что не забываете меня на Рождество.

Рональд. Послушай, Мэрион, ты закоченеешь до смерти. Я тебя умоляю, надень что-нибудь, несчастная.

Мэрион. Мне тепло.

Рональд. Позволь, я накину на тебя пальто. Ты же только что из постели.

Мэрион. Дорогой, я же сказала, мне тепло. Почему я должна у себя на кухне сидеть в пальто. Кто это на кухне сидит в пальто? Одни лавочники. Странно даже. Налей мне чего-нибудь.

Рональд. Послушай, дорогая, доктор ясно сказал…

Мэрион(возмущенно вскрикивая). О господи, Ронни! Хоть на Рождество! Не будь таким занудой. (К остальным.) Вы знаете, это такой скряга. Воплощение жадности. Вы заметили, что он выключил все отопление?

РОНАЛЬД с оскорбленным видом подходит к сервировочному столику и наливает Мэрион виски. ДЖЕФФРИ садится к столу.

О, какое это божественное наслаждение — лежать в постели. Лежишь, сколько хочешь, одна, ни с кем не разговариваешь, только думаешь, и постепенно твои видения оживают и начинают толпиться перед тобой. Это становится невыносимо. И ты лежишь и думаешь, господи, как было бы хорошо, если бы ты сделала не так, а так и так… И наконец ты уже начинаешь ненавидеть саму себя.

Ева. Я знаю это чувство.

Рональд(протягивая Мэрион стакан). Возьми, дорогая.

Мэрион. Господи боже! Ничего не вижу. Он что-нибудь налил туда? Ладно, буду сидеть и делать ингаляцию. (Поворачивается к Джеффри и Еве.) Ну, как вы поживаете?

Ева. Я рассказывала, очень хорошо…

Мэрион. Не знаю, что со мной делается на Рождество… Я знаю, считается, что это очень веселый праздник и все должны радоваться… Я теперь вспоминаю все эти ужасные гадости… все гадости, которые я наговорила… или сделала… все эти ужасные вещи, которые я говорила… я не хотела никого обижать… честное слово, я совсем не то имела в виду. Простите меня, я не хотела никого обижать. (Плачет.)

Рональд. Послушай, милая, ну перестань ради бога, развеселись.

Мэрион(истерически). Развеселись? К черту! Как я могу развеселиться…

Ева. Мэрион, дорогая…

Мэрион. Ты знаешь, кого я сейчас увидела в прихожей? В зеркале? Себя. Свое лицо. Господи помилуй, я увидела свое лицо. У меня было чувство, что я его в первый раз увидела.

Рональд. Ну ладно, ладно. Не такое уж страшное у тебя лицо, старушка.

Мэрион. Ну как можно быть таким жестоким! Как можно быть таким бесчеловечно жестоким!

Рональд(к Джеффри). Вот видишь, что я тебе говорил. Что я сейчас такого сказал? Ведь что-то я такое сказал, раз она обиделась. Ну ты объясни, ты мне объясни.