У ворот Северина - [75]

— А что в нем удивительного?

— Очень даже удивляет…

— Он не должен вас удивлять, — говорил Влад Георгиу, теряясь и явно нервничая. — Мой долг, долг человека, проживающего в этом доме, побуждает меня спросить, по какой причине полиция наносит мне столь странный визит. Прошу вас не сердиться, но правила хорошего тона, знаете ли, обязывают меня задать такой вопрос.

— В таком случае мой долг объяснить вам это. — Ангелеску опять почмокал губами, глубоко засунув руки в карманы брюк и приняв важный и совсем неприступный вид. — Если вы помните, господин учитель, — начал он медленно и значительно, глядя на Влада искоса и несколько свысока, — вы были вызваны начальником полиции и он обещал вам помочь найти вашего сына Михая, от которого у вас нет вестей вот уже… уже…

— Почти год…

— Точно, почти год. Ну и, следовательно, чтобы человека найти, его нужно искать, не правда ли? Поэтому мы и пришли. Чтобы искать… и помочь найти… и, естественно, чтобы произвести маленький обыск…

Не обращая внимания на полицейских, тетя Эмилия направилась на обычную для нее прогулку в глубь сада, под тень деревьев. Дана и мать подошли и остановились на некотором расстоянии, чтобы слышать весь разговор. Увидев их и демонстрируя наигранную галантность, Ангелеску почтительно поздоровался, слегка наклонив голову, потом повернулся к Владу и спросил:

— Простите, господин Георгиу, это ваши родственники?

— Да, жена и дочь…

— О-о-о, должен вас поздравить! — театрально воскликнул Ангелеску, не спуская глаз с Даны. — У вас не дочь, а настоящая богиня! Клянусь честью! Кажется, я ее знаю, мне знакомо ее лицо.

Влад Георгиу слушал, как разливается Ангелеску, но никаких иллюзий на этот счет не питал. По тому, как полицейский на него смотрел — холодно, пронзительно, прищурившись, — было совершенно очевидно: он презирает учителя. «Грубиян ты неотесанный, хочешь спрятать свое бескультурье под внешним лоском провинциальных манер?» — мысленно обратился к нему учитель. И в самом деле, как бы желая оправдать данную ему характеристику, Ангелеску, не обращая внимания на то, что перед ним стоят женщины, засунул палец в нос и принялся там усиленно копаться.

— Стало быть, так, — сказал он как бы в заключение, вытирая палец о пиджак, — мы должны исполнить свой долг…

Он повернулся, сделал знак полицейским и, тяжело топая, направился к веранде. Полицейские почти сразу обогнали его. Один из них поспешно юркнул в дом, следом — человек в штатском, так же быстро, словно кто-то гнался за ним по пятам. Двое обошли дом и скрылись в саду. Учитель двинулся вслед за Ангелеску, мрачный, подавленный, с красным от напряжения лицом, с капельками пота на высоком выпуклом лбу.

— Влад! — крикнула ему вслед Ана. — Что все это значит?

— Что именно? — нервно обернулся он.

— Разве ты не слышишь? Они ищут Михая…

Ничего больше не объясняя и очень торопясь, перепрыгивая через две ступеньки, учитель старался догнать Ангелеску. Но тот уже стоял в центре столовой и, уперев руки в бока, с большим интересом рассматривал развешанные по стенам картины. Полицейский, который вошел первым, стянул на пол синюю плюшевую скатерть и теперь лихорадочно рылся в ящиках стола. Ангелеску заторопился, боясь отстать от своего подчиненного; он шагнул к комоду, вытащил ящики; начал торопливо рыться в свежевыглаженном белье, швырять на пол наволочки, простыни, полотенца…

Дана, вне себя от этого внезапного налета, влетела в комнату, увидела, что Ангелеску роется в белье, которое она так тщательно стирала и гладила, схватила его за руку и с силой оттащила от комода.

— Вы ищете моего брата, господин комиссар? Здесь?! — крикнула она, и глаза ее сверкнули гневом. — В этих ящиках? Отвечайте!

Но Ангелеску не растерялся. Наоборот, он выглядел очень спокойным, как человек, который привык к таким сценам и скандалам там, где ему приходилось делать обыск. Чтобы продемонстрировать это, он неторопливо положил на стол салфетки, которые держал в руке, и, улыбаясь, повернулся к Дане.

— Что вы сказали? — невозмутимо спросил он бархатным, с переливами, голосом. — Извините, я не расслышал… А-а, — продолжал он вкрадчиво, изображая на лице приятное удивление, — мне кажется, вы моя старая знакомая. Когда я увидел вас во дворе, я себе сказал: «Кажется… кажется…» И вот теперь, когда вижу вблизи и могу разглядеть, я уверен…

— В чем именно?

— Ведь это вы разбили в гимназии пластиночки с видами Германии? — якобы безразличным тоном спросил Ангелеску. — И объяснительную записку написали… И мне отдали… Вы и есть та самая ученица?

— Вполне возможно, — сухо ответила Дана. — Но я этого не помню.

— Конечно, прошло довольно много времени, да и зачем вам помнить? Какой интерес? А вот полиция ничего не забывает!

— Но и те, кого допрашивают, не забывают своих следователей! — отрезала Дана и, видя, что Ангелеску опять полез в белье, схватила его за руку и так сильно дернула, что он чуть не упал.

— О, вы очень сильная, домнишоара, — заметил Ангелеску все так же спокойно. — Честное слово! Вы обиделись?

— Я вам задала вопрос, но ответа до сих пор не получила.

— Простите, что именно вас интересует?