У ворот Северина - [68]

— Неблагоразумно было бы продавать эти вещи в Германии. На румынские деньги мы купим золотые слитки… Таков план Ганса, и ты должен помочь.

Петер Хинтц долго думал над этим, сидя за рабочим столом. Держа в руках часы, он никак не мог заняться их ремонтом. Какую цель преследует господин офицер такой сделкой? И как он сумел раздобыть такое количество золотых зубов? Неужели поляки действительно продавали свои зубы, чтобы наладить хозяйство, как уверяет его Лиззи? Трудно себе представить что-либо подобное. Хорошо, в конце концов, его не интересует происхождение золота, господин офицер хозяин своих богатств, но как ему, ювелиру, удастся продать эти изделия? И как быть с финансовой инспекцией? Ведь по закону золото должно быть зарегистрировано…

— О чем ты думаешь, папа? — нежно спросила его немного погодя Лиззи.

— Как поступить с финансовым надзором, — признался он. — Золото необходимо зарегистрировать.

— О, в этом отношении не беспокойся! — Лиззи погладила его по седым волосам. — Разве Ганс не главный человек в городе? Кто посмеет задавать лишние вопросы?

Петер Хинтц снова задумался. Опустив голову, он уставился отсутствующим взглядом в крышку стола, на котором было разложено множество деталей: крышечек, молоточков, отверточек и колесиков.

— Папа, все, что ты делаешь, ты делаешь для моего будущего, — продолжала Лиззи настойчивее. — Я тебе уже сказала, мы не можем везти с собой в Германию эти золотые зубы…

— Хорошо, моя девочка, — помолчав, ответил старик. — Завтра я тебе дам ответ. Конечно, такой, какой не рассердит господина Клаузинга.

— Значит, ответ может быть только один: ты согласен с моим предложением. Вернее, с предложением Ганса…

Не прошло и двух недель, как в витрине мастерской «У золотых часов» появились всевозможные ювелирные изделия — золотые браслеты, кольца, изготовленные из «материала клиента» или из материала владельца. А через четыре дня, утром, колокольчик на двери предупредил Петера Хинтца о том, что клиент переступил порог мастерской. Это был невысокий, плотный мужчина, рыжеватый, с зелеными глазами и широким красным лицом, словно покрытым ржавчиной. На нем был коричневый костюм, под мышкой портфель из желтой кожи.

— Чем могу служить? — безразличным тоном спросил старый часовщик, не поднимая глаз от деталей, которые выбирал пинцетом из тарелочки.

— Я из городской полиции, помощник полицейского комиссара Ангелеску, — отчеканил незнакомец и бросил портфель на стул. — Вы Петер Хинтц?

— Да, я. — Старик поднял бледно-голубые, выцветшие глаза и, сняв лупу, надел очки в железной оправе, чтобы получше разглядеть посетителя. — Чем могу быть вам полезен?

Помощник полицейского комиссара не обратил внимания ни на вопрос часовщика, ни на то, что лицо у него стало белее мела. Он спокойно подошел к витрине, открыл ее, протянул руку, взял крышку от часов и браслет, долго их рассматривал, поворачивая то одной, то другой стороной.

— Настоящее золото? — повернулся он к часовщику.

— Настоящее, господин помощник полицейского комиссара!

— Какого происхождения?

— Что вы сказали? — подставил ухо старик. — Я не расслышал…

— Откуда у вас это золото?

— Откуда золото?

— Да, откуда?

— Ну… как откуда?.. От клиентов. Я его покупаю, потом продаю. Вы ведь знаете, как ведется торговля. Времена теперь тяжелые! Человеку не на что жить, и он склоняется к мысли, что может обойтись без перстня…

— Или без зубов…

— Иногда и так…

Ангелеску кашлянул в кулак, долго и подозрительно смотрел на старика, потом открыл портфель, вытащил какую-то бумагу, внимательно прочитал ее и снова положил в портфель.

— Вы, господин Хинтц, обвиняетесь в том, что поддерживаете связь с бандой преступников, которые по ночам раскапывают могилы, вытаскивают у покойников зубы и приносят вам, чтобы вы их обработали для продажи…

— Я, господин помощник полицейского комиссара? — изумился старик. Ноги у него задрожали, и он медленно, с трудом встал. — Я связан с преступниками? Да что вы, господин Ангелеску! Это обвинение совершенно безосновательно…

— Вам придется это доказать, а пока я вынужден опечатать все вещи, сделанные из золота. Прошу, соберите все с витрины и положите в сейф.

— Господин Ангелеску, я не могу этого сделать, — сказал Петер Хинтц, обходя стол. — Вещи не мои… Это личная собственность самого подполковника Ганса фон Клаузинга. Так что…

— То есть как собственность господина подполковника? — в свою очередь удивился Ангелеску, и лицо его покраснело еще больше. — Какое отношение он имеет к вашей мастерской? И потом, даже если это и так, закон запрещает немецкому офицеру продавать вам золото, не имея на то специального разрешения! Ясно? У него что, склад драгоценных металлов?

— Вы меня неправильно поняли, господин помощник, — счел уместным добавить старый часовщик. — Я сказал, что вещи являются его собственностью, а вовсе не то, что он мне их продал…

— В каком смысле я, должен это понимать?

— В том, что это его вещи и он пользуется моей витриной, чтобы продать их.

— А это нельзя делать без предварительного разрешения! — отрезал Ангелеску. — Тем более что он, господин подполковник, не является гражданином румынского государства и, стало быть, торговля, которой он незаконно занимается, лишает таможенные власти больших денег!