У ворот Северина - [49]

— Ну, понимать-то мы их понимаем, — важно заявил Санду, притворяясь наивным, и пожал плечами: мол, так обстоят дела, ничего тут не поделаешь. — Я тебе уже говорил, мы всего лишь капли в океане. А вот что касается пути, то есть силы в нашей стране, которые помогут найти дорогу в ночи тем, кто полон дерзаний, тем, кто ищет…

— Есть? — удивилась Дана, вздрогнув. — Что за силы?

— Ну, силы… — ответил Санду, слегка покраснев. — Я сказал так в переносном смысле…

— Конечно, в переносном, но мне хочется верить, что они есть.

— Существуют, конечно… То есть я хочу верить, что так оно и есть. А вообще, откуда мне знать?

Они помолчали, каждый погрузился в свои мысли. Стемнело. В саду над деревьями прошелестела крыльями птица, и снова тишина. Дана продолжала тихонько раскачиваться, обхватив колени, запрокинув голову с распущенными по плечам волосами. Ее переполняла радость от разговора с Санду. «Я поговорю с Валериу насчет него, — решила она. — Обязательно поговорю. Санду умный, живой, его отец, видимо, и правда коммунист, а раз так, то почему же он сам не состоит в нашей организации?» «Выросла Дана, она уже не та, какой я знал ее в прошлые годы, — думал Санду, сидя рядом с ней. — Замкнутая, стеснительная, всегда озабоченная только уроками, музыкой и фильмами, которые показывали у нас в кинотеатре. Теперь она совсем другая… И таких, как она, много, их надо привлечь в наши ряды. Ведь привел я к нам Танцу, портниху-ученицу. При первой же возможности, как только установлю связь с Валериу, расскажу ему про Дану… Я так рад, что мы будем вместе…»

Где-то в их квартале, довольно далеко, прозвучал свисток полицейского. С горы, торопясь к вокзалу, спускался поезд, локомотив подавал частые сигналы-свистки, они летели в сторону леса и там замирали. За забором, прямо на тротуаре, расположилась группа молодых парней и девушек, они громко, возбужденно разговаривали, звучали шутки и смех. Потом запели хором, словно только они одни были на улице.

— Мамочка родная, как темно, в двух шагах, братцы, ничего не видно! Ты посмотри, я по ошибке сую себе пальцы в глаза! — сказал кто-то из парней.

Раздался общий смех. На губной гармошке заиграли зажигательную сырбу. И тут же вмешалась девушка. Стараясь перекричать громкие голоса парней, она попросила:

— Мирча, сыграй лучше танго…

— Да, давай танго!

— Какое?

— «У белого домика». Или «У окна, где спит котенок»… Ты их знаешь?

— Он небось умеет только тянуть кота за хвост. У него это получается лучше, чем играть на гармошке!

И снова смех, шумный и разноголосый. Залаяли собаки. Но резкие звуки гармошки перекрыли все. В темноте они ширились, множились, порождая атмосферу всеобщей раскованности и веселья.

— Я пойду, а то поздно, — сказала Дана, поднимаясь со скамейки. — Который час? Во всяком случае, поздно. Мои, наверное, легли.

— Хорошо, Дана, иди…

— Да, но ты мне не объяснил, что же это за силы?..

— Я сдержу свое слово и скажу тебе в другой раз, — заверил ее Санду.

Сказав это, он тоже поднялся и схватил Дану за руку. Потом притянул девушку к себе, нежно погладил грубой ладонью ее длинные шелковистые волосы, крепко поцеловал в губы, чувствуя, как его охватывает сладкий трепет.

— Ну ладно, оставь что-нибудь и на завтра! — пошутила Дана, легко выскальзывая из его объятий.

Санду улыбнулся и, взяв ее под руку, потел рядом с ней к калитке.

— Обо всем мы говорили, Дана, только о нас с тобой не прозвучало ни слова, — вздохнул он. — А как я ждал встречи с тобой, сколько хотел сказать…

— Правда?

— Чистая правда.

— Ладно, будет у нас еще время, — ответила она, легко ступая рядом с ним. — Тем более что ты никуда не уезжаешь… Да, между прочим, я недавно сидела в парке на скамейке, у которой мы с тобой встретились в первый раз.

— Когда мы еще туда сходим?

— Когда хочешь.

— Хорошо, решим вместе…

Дана открыла калитку и собралась уходить. Санду задержал девушку, говоря, что хочет прошептать ей важную вещь на ухо, и она, послушная, обернулась.

— Какую?

— Подойди поближе, тогда услышишь…

Она наклонила голову, он притянул ее к себе и, целуя в глаза, сказал:

— Я хочу, чтобы ты быстро уснула и видела хорошие сны!

— Хорошо, я так и сделаю! — заверила она его с улыбкой и выскользнула на улицу.

Санду услышал, как Дана идет по соседнему двору, потом увидел через щель в заборе, как белым пятном в ночи она поднимается по ступенькам веранды.

14

Михай жил дома уже почти две недели, за это время он внешне сильно изменился. Теперь он ходил чисто одетым, выбритым, в отутюженном костюме и начищенных ботинках, одним словом, выглядел культурным, интеллигентным человеком. Волосы же оставались нестрижеными, длинными и лохматыми, потому что он не мог сходить в город к парикмахеру. Пробовал подровнять их ножницами, но стало только хуже, и он отказался от этой затеи. Михай немного поправился, лицо округлилось, но все равно он оставался очень худым. Делать ему было нечего, и он проводил время за чтением газет, книг, помогал матери по хозяйству, слушал радио. Чаще всего он сидел в комнате, которая выходила на улицу, и следил за тем, чтобы ни один человек незаметно не вошел во двор. Им мог оказаться сыщик из полиции или военный из городской комендатуры. Он решил в случае необходимости спрятаться в глубокой траншее, вырытой в огороде, на соседнем дворе. Михай вышел бы тогда через заднюю дверь на кухне, прячась за деревьями, пролез бы в дырку, которую приметил в заборе, и через две-три минуты был бы в безопасности. Но прошло много дней, и, судя по всему, никто не интересовался его судьбой. Кроме вызова отца в полицию, не случилось ничего, что могло бы его встревожить.