У ворот Северина - [38]

Бросив бумаги на свой стол, Грэдинару кинулся к полевому телефону и попытался связаться с батальоном, дислоцированным в близлежащей деревеньке.

— Алло! Первый! Алло! Первый! — кричал он в эбонитовую трубку. — Алло! Эй, ты что, не слышишь? Дрыхнешь на телефоне? Алло! Первый! Первый!

Злой, с налитыми кровью глазами и перекошенным от бешенства лицом, он крутил ручку аппарата так сильно, что каждую минуту тот мог развалиться, орал в трубку, стучал кулаком по столу, словно телефонист на другом конце провода мог увидеть его обозленное лицо и испугаться. Пот градом катился со лба плутоньера.

— Вот чертово отродье, ночь на дворе, а я все не могу связаться с Эргевицей! — орал Грэдинару. — Строят из себя начальство, нос задрали, а как до дела, у телефона посидеть не могут! — Он кинул трубку и, увидев у дверей капрала, вскочил, руки в боки, и принялся распекать его, готовый испепелить на месте: — Явился?

— Так точно, господин плутоньер.

— А паччему не докладываешь, что явился? — рявкнул Грэдинару. — Ждешь, пока я тебя не вызову? Генеральских почестей захотел? Не знаешь, что устав гласит? Солдат является, представляется, рапортует!

— Не осмелился вам мешать, господин плутоньер, заняты вы были, — оправдывался капрал.

— Да, занят по горло, лежебоки-связисты у телефона не сидят, аппарат трезвонит, а им хоть бы хны, дрыхнут сволочи, чтоб им там дрыхнуть вечным сном! В тыловых подразделениях одни ловкачи и жулики пооставались, службу по-людски нести некому, а на войне ведь гибнет цвет страны, так поется в песне…

Капрал Тудор Динку молчал. Грэдинару мог говорить с дальним прицелом, намекая и на него, с превеликим трудом доставшего справку. На гражданке Динку был мастеровым по литью, наглотался свинцовой пыли, маялся легкими. На фронте он не был ни одного дня.

— Чего тебе? — спросил Грэдинару.

— Господин плутоньер, вы сами приказали явиться под вечер, собирались послать меня, только вот куда — не знаю…

— Ага! — вспомнил сразу Грэдинару, и лицо его просветлело. — Молодец! Пойдешь к старшему сержанту Гэлушкэ на продсклад, скажешь, чтобы он дал то, что я просил, и рысью ко мне домой, отнесешь пакет мадам. Понял?

— Так точно, господин плутоньер! — отчеканил Тудор.

— Все! Марш, одна нога тут, другая там!

— Может, подождать, пока стемнеет, господин плутоньер? — засомневался капрал. — Вроде понадежней…

— К бабе небось спешишь, вот и тянешь кота за хвост, а дела — одна маскировка, а? — пытливо зыркнул и тут же хохотнул Грэдинару, обнажив четыре передних золотых зуба. — Ты изрядный шельмец, в последнее время, чую, не прочь пошляться по городу…

— Да не шляюсь я, господин плутоньер.

— Ладно, ладно, не спорь со мной, я старая лиса…

— Как можно, господин плутоньер?

— Сейчас я выведу тебя на чистую воду, — загадочно усмехнулся Грэдинару. — Скажи, где ты провел позавчера все утро? Отвечай попроворней да не вздумай врать! Ну, я жду!

— Разве не было воздушной тревоги и бомбежки, господин плутоньер? — попытался вывернуться капрал. — Как я мог свободно ходить по городу?

— Храбрость к лицу солдату, — заметил Грэдинару патетически и снова схватился за ручку телефона. — «Под дождем шрапнели, знай, мы не робели…» — поется в песне. Слова знаешь?

— Нет, господин плутоньер…

— А я что говорю? Сразу видно, ты не из моей призывной роты, а то давным-давно усвоил бы святые правила дисциплины, словом, был бы человеком с головой. Я тут здоровье гроблю на разлиновку табелей, то того, то другого вношу в списки личного состава, вычеркиваю из списков, торчу на ротном складе, проверяю обмундирование срочно мобилизованных, сам знаешь, какая морока, иду туда, бегу сюда: «Скажи, сколько у тебя людей в наличии, выясни, кто болтает лишнее…», а мой писарь в городе прохлаждается…

— Да не прохлаждаюсь я, господин плутоньер, вы меня сами отпустили, велели идти к господину полковнику Предойю. Я ему для воды колонку устанавливаю… Не все еще сделал.

— И много тебе осталось? — спросил Грэдинару.

— Много, господин плутоньер. То того нет, то другого, я и в железнодорожные мастерские наведывался, хотел трубы достать, а там пусто, договариваться не с кем, видать, от бомбежки попрятались…

Офицеры и унтер-офицеры тыловых подразделений полка использовали капрала Тудора Динку для разных домашних поручений. Литейщик по профессии, он брался за все, лишь бы чаще бывать в городе, где руководил подпольной работой местного Союза коммунистической молодежи. Он чинил санузлы, краны, велосипеды, работал штукатуром и маляром, прочищал канавы, подправлял заборы, ремонтировал дымоходы, словом, выполнял всякие поручения, только бы вырваться из казармы. Два месяца назад он подрядился вырыть колодец во дворе полковника Предойю и установить для воды колонку, потому что городской водопровод был разрушен при первых же бомбежках. Он достал все необходимые материалы, но нарочно тянул с работой, потому что у него появился удобный предлог надолго отлучаться в город. Капрал отправлялся рыть колодец всегда в военной форме. Но случалось, он и не заглядывал во двор полковничьего дома, а торопливо забегал к себе, переодевался в штатское и шел на собрание организации. Эта мера была необходима для того, чтобы члены СКМ не знали, что он служит в пехотном полку здесь же, в городе.