У Дона Великого - [62]

Припомнились и свадебные обряды. На их обязательном соблюдении особенно настаивала теща. «А то какая же без обычаев свадьба!» — восклицала она. Когда ехали на санях из-под венца, в воротах княжеского двора пылал большой костер. На всем скаку лошади перемахнули через него и остановились у теремного крыльца. Но дверь в терем оказалась запертой. Из-за нее теща с матушкой с ехидцей спрашивали: «Кого ж сие принесло в наш двор?» По обычаю жених отвечал: «Сие ж я, ваш сын Митенька». — «А в коем же месте ты, непутевый, пропадал?» — «В лесу охотился». — «Каку ж ты зверюшку изловил?» — «Не зверюшку, а красу-девицу, какой вы и не видывали. Вот отворите, сами увидите».

Дмитрий Иванович улыбнулся, проговорил вслух:

— Чудеса, право! Вроде балагурство, а как занятно. Праздник! И кто сии обычаи попридумывал?

«А потом привели в горницу. Евдокия принялась разувать меня, стягивать с ног сафьяновые сапоги. Еле-еле справилась. Мне положено было взять сапог и слегка похлопать Евдокию по спине, накрыв ее полой кафтана. Сие означало: раз жена разула мужа, то должна во всем оказывать ему полное послушание, а я ее похлопал, стало быть, могу наказывать, но и от всяких обид охранять… А под утро явились к нам матушка и теща, принесли новое постельное и нательное белье, переодели нас, а прежнее забрали и положили в особые лари. Они хранятся у Евдокии и поныне…»

Припоминая все эти давние, идущие из глубин древности и вместе с тем очень близкие свадебные обряды, князь то хмыкал, то качал головой, то разводил руками, в зависимости от того, что ему припоминалось. Ну до чего ж горазды русские люди на выдумки разных веселых забав…

И вдруг вспомнил: он не послал окольничего Тимофея Вельяминова к Лопасне, чтобы подготовить все нужное для наведения переправы через Оку. И вмиг все мысли о прошлом отлетели, заботы нынешние властно, словно вихрь, ворвались к нему в горницу. Вот и Ржевского под Серпухов тож не послал. Надо завтра утром сразу же отправить их. Раздеваясь, подумал и о том, что завтра на общем сборе войск надо проверить, у всех ли ратников есть доброе оружие, и выдать его тем, кои такового не имеют. Приходили и другие важные и неотложные мысли, но он их так и не додумал до конца — уснул.

На следующий день все войска были собраны на обширном Девичьем поле и построены в огромное плотное кольцо. Великий князь в легком с позументами кафтане, без шлема, в развевающемся на ветру широком красном плаще скакал по внутреннему кругу перед войсками и любовался стройными рядами конных и пеших воинов, которые громко приветствовали его и мчавшихся за ним — его ближайших соратников. Князь был переполнен радостным чувством — такой большой рати еще никому на Руси собирать не удавалось.

Он остановил коня в центре кольца под своим великокняжеским чермным стягом. Князь знал, что не все воины могли его услышать, но передние передадут потом его слова стоявшим позади, и обратился к полкам с призывной речью — храбро и мужественно биться с врагами за Русь.

Затем конные дружины и пешие ополченцы были распределены по полкам и назначены походные воеводы. Во главе Передового полка были поставлены князья Дмитрий и Владимир Всеволодовичи Друцкие, полка Правой руки — князь Владимир Андреевич серпуховской, полка Левой руки — князь Глеб брянский. Большой полк пока возглавил сам великий князь.

Уже в этот день вслед за ускакавшими к Лопасне Тимофеем Вельяминовым и сторóжей Родиона Ржевского потянулись туда же повозки с разными необходимыми для войск грузами.

Главные силы выступили из Коломны утром 26 августа. Как и в Москве, в городе беспрерывно звонили колокола, священники служили молебны, служители церкви крестили ратников. Женщины стояли по обочинам дороги, оглашая воздух воплями и причитаниями, некоторые обнимали своих сыновей или мужей, поспешно совали им иконки и заговорные травы.

Среди пеших ратников, поднимавших невообразимую дорожную пыль, шагали Пересвет, Ослябя и Алена. Монахи уже сбросили стихари, облачились в обычную, простую одежду, оставив только прежние колпаки, чтобы не так пекло солнце и не рассыпались длинные волосы. Алена, одетая тоже по-летнему, прикрывала голову небольшой шапочкой-ерихонкой. На Алену с умилением поглядывали девушки, а босоногие, полные боевого азарта мальчишки тоже обращали на нее внимание.

— Гля, робя, ратник какой молоденький! — крикнул один восхищенно.

Они побежали рядом, пытаясь заглянуть Алене а лицо.

— Должно, от матки убег, — заметил другой.

Пересвет шикнул на них и слегка похлопал Алену по плечу.

— На рать идешь, а уж тебе дивуются, а как с победой возвернешься?..

Алена улыбнулась и промолчала. Она радовалась, что ей все же удалось осуществить свою мечту: она идет в настоящий боевой поход как мститель за поруганную честь матери, за отца, за свое нерадостное детство. Но ей было и немножко грустно: встреча с Еремой была пока невозможной.

В это же утро выехал и воевода Боброк со своей разведочной трехсотенной сторóжей. Вместе с ней возвращались в свои сторóжи Ерема и Сенька. Боброк ехал на короткий срок с большой поспешностью и должен был, выполнив свою задачу, быстро вернуться. Поэтому он распорядился не брать с собой повозок, а все необходимое положить в переметные сумы всадников или погрузить на запасных лошадей. Направляясь к Лопасне сторожа Боброка шла на рысях, обгоняя пеших воинов.