Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии - [57]

Описывая экологические условия в Центральной Азии конца верхнего палеолита, но до начала максимального оледенения, Оппенхаймер (с. 214–215) ссылается на работу Гатри (Guthrie 1996) о «мамонтовой степи». Вкратце ее (эту степь) в начале последнего стадиала (примерно 35 кн.) можно было охарактеризовать как протянувшуюся к северу от Гималаев через Синцзян, Монголию и Прибайкалье гигантскую зону с обилием травоядной плейстоценовой фауны, включая мамонта и шерстистого носорога.

Что происходит в центре этой зоны при максимальном похолодании (около 18 кн.)? У Оппенхаймера есть прямой и сжатый ответ на этот вопрос: «Южная часть Центральной Азии, от туркменского и казахского побережий Каспийского моря на западе через весь Синцзян (к северу от Тибета) до Внутренней Монголии на востоке, превратилась в пустыню, протянувшуюся по обе стороны сороковой параллели. Эта пустыня, которая практически сменила сердце мамонтовой степи Гатри, также отделила северную и часть Центральной Азии от восточных и юго-восточных частей континента» (Oppenheimer 2004: 255). В целом же «участь Азии оказалась, по сравнению с Европой, лучше. Только на восточной стороне Урала (имеется в виду Северный Урал, конечно. – А. К.) большой ледник накрыл полуостров Таймыр и распространился несколько к югу от него. Другая часть континента, которую мог покрывать ледник, – это Тибетское плато далеко к югу… Даже здесь имеются сомнения в обширности ледяного покрова, поскольку, к удивлению ученых, есть данные, указывающие на присутствие человека в период LGM в этом регионе» (ibid.: 256).

Собственно говоря, в том, что здесь в рефугиумах сохранилось население, нет ничего удивительного, если учесть, что то же самое произошло в период LGM во внутренних частях Южной Африки (Deacon 1984a; Deacon 1988; Deacon, Lancaster, Scott 1984). Охотничье-собирательское население Южной Африки сократилось, но не исчезло, создав эффект «археологической невидимости». Поскольку Южная Африка археологически изучена намного лучше Монголии, то и данный палеодемографический факт установлен там раньше и надежнее. И это население (во внутренней части Восточной Азии) подверглось жесточайшей природной селекции в крайне сжатые сроки. Отбор, как мы полагаем, подстегнул педоморфный вектор развития, и на свет появились популяции классических монголоидов – относительно бесстрастных детоподобных существ с высоким мозговым указателем.

Любые условия жизни были лучше тех, в которых они эволюционировали. Как говорил один старый шошон тосави одному белому человеку, путешествовавшему по пустыням Большого Бассейна: «Жизнь здесь прекрасна, поскольку кругом много жирных крыс». Неудивительно, что популяции, выжившие после периода жесточайших лишений в пустынях и полупустынях Центральной Азии, впоследствии размножились до отметки, заметно перевалившей через миллиард человек, и адаптируются к любым внешним условиям (природным и социальным). Пример успешной адаптации бывших обитателей пустыни умеренного пояса к иным природным условиям – шошоны и команчи Великих прерий США.

Можно сказать, что классические монголоиды – это последняя страница и вершина биологической (обратите внимание на курсив) эволюции человека. Во всяком случае, именно представители популяций Восточной и Юго-Восточной Азии имеют наивысшие средние показатели IQ и, возможно, обладают более высоким, по сравнению с другими популяциями, средним объемом оперативной памяти. Последний вопрос заслуживает исследования и поддается экспериментальной проверке.

«Население южной части Центральной Азии сильно сократилось численно, но, вероятно, не исчезло полностью, по крайней мере в Тибете, если и не в остальных частях. …Вечная мерзлота не прекратила заселения человеком тундростепи (перигляциальная степь – более корректный термин. – А. К.) …Кроме того, генетические данные показывают, что эти закаленные охотники вечной мерзлоты сохранили некоторые из своих древнейших материнских линий (имеются в виду линии mtDNA. – А. К.) со времени, предшествовавшего LGM… Как я уже говорил в главе 5, гаплогруппы A, C, и Z характерны для Северной Азии, в то время как группа D распространилась на юг в Китай. Из этих линий А совершенно очевидно выжила с доледникового времени… Затем следует разрыв в 10 000 лет, прежде чем, около 17 000 лет назад, происходит ре-экспансия модифицированных линий D, А, С и, наконец, Z.

Генетика Северной и Центральной Азии просто подтверждает те выводы, которые можно сделать из археологических данных: когда становится холодно, популяции охотников мамонтовой степи съеживаются и укрываются, а когда тепло возвращается – они выходят из укрытий и широко распространяются» (Oppenheimer 2004: 255).

Другое совпадение: монголоиды действительно морфологически выделились среди рас позже всех (Oppenheimer 2004: 223, 255). Оппенхаймер оценивает возраст первого свидетельства появления морфологических особенностей северных монголоидов в 21 000 лет (останки со стоянки Афонтова гора в Южной Сибири). «Но даже и это свидетельство сомнительно (weak)», – замечает Оппенхаймер на стр. 255. Специалистам, читающим по-русски, это хорошо известно, так как монголоидность черепа с Афонтовой горы постулировалась только на основании строения костей лба, а лицевой скелет не сохранился. Позже обнаружилось, что выделенная из костных останков Мальты и Афонтовой горы митохондриальная ДНК принадлежит к древнеевропейской гаплогруппе (Raghavan, Skoglund, Graf 2014).