Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии - [56]

Имеется несколько эволюционных механизмов, направленность которых не противоречит друг другу, посредством которых педоморфные индивиды могли бы производить более многочисленное потомство в течение срока, в течение которого сформировался обсуждаемый морфологических сдвиг. Один мог быть ассоциацией с нерегуляторными генами, полезными для адаптации в условиях холодной степи (уменьшение бесполезной мышечной массы, уменьшение массы зубов, утоньшение костей и меньшие физические размеры); эти изменения находятся в русле того адаптивно-селективного пути, на который уже встали монголоиды и который мог использовать уже имеющиеся черты, возникшие среди сундадонтных популяций, продвигавшихся на север вдоль восточноазиатского побережья. Равным образом педоморфные женщины могли пользоваться повышенным вниманием мужчин, считаясь более привлекательными: здесь мы скорее сталкиваемся с половым отбором и дрейфом генов, и, опять же, в то время как резко выраженный дрифт и селекция могли иметь место на севере, преадаптация могла в конечном счете иметь южное происхождение.

Я склоняюсь к тому, что оба механизма приняли участие в формировании монголоидов. Морфологические особенности южных монголоидов могли первоначально сформироваться в результате полового отбора и/или генетического дрифта. Затем, по мере того как некоторые из подобных популяций продвинулись на север в Центральную Азию, могло произойти усиление этих черт в ответ на селективное давление, столь живо описанное Гатри. В определенном смысле существовали две географические базы формирования монголоидных признаков. Эта кабинетная теория пока не получила непосредственной поддержки со стороны специалистов, поскольку генетики пока находятся только на пороге понимания того, как гены контролируют рост и формирование тканей, не говоря уже о морфологических различиях в целом между разными представителями нашего вида. С другой стороны, генетический поиск может оказаться в состоянии помочь в определении направления миграций» (Oppenheimer 2004: 217–218).

Что я могу сказать по этому поводу? Очень интересные рассуждения, и я рад, что они частично совпадают с теми, которые я высказывал в своей книге 2002 года (с. 81–82). Еще ранее я высказал эти же мысли в научно-популярной работе (Казанков 1995).

Нужно, конечно, уточнить, что автором тезиса о неотении в отношении эволюции человека был, конечно, Людвиг Больк (Bolk 1926), а после него данные идеи развивали Гэвин де Беер (de Beer 1930) и Уолтер Гарстанг (Garstang 1932). О том, что среди человеческих рас наиболее педоморфны не европеоиды (как считал Больк), а монголоиды, писал небезызвестный Эшли Монтагю (Оппенхаймер упоминает его работу – с. 225). [Все ссылки на Стивена Оппенхаймера даны по его работе 2004 г., см. библиографию]. Но, конечно, именно С. Дж. Гулд обосновал данную теорию наиболее обстоятельно, и его монографию, разумеется, не может игнорировать ни один специалист, занимающийся темой неотении в человеческой эволюции.

Что касается теории холодовой адаптации монголоидов, то в примечании (18 на с. 407) Оппенхаймер среди авторов, разрабатывавших ее, упомянул и Карлтона Куна (Coon 1962). Последний, безусловно, был пионером этой теории, о чем мне в 1993 г. любезно сообщил Александр Григорьевич Козинцев.

В свое время В. Я. Бунак показал, что эта теория неверна. Я предложил в своей книге как ведущий фактор этого вида адаптации – снижение уровня агрессивных столкновений у охотников-собирателей полуаридных зон. В остальном многие аспекты предложенной мной схемы совпадают с материалами, обобщенными С. Оппенхаймером. Я рад этому обстоятельству, поскольку Оппенхаймер вводит в научный оборот многие новейшие факты, используя свою широкую эрудицию в соответствующих областях генетики и доступ к новейшим выпускам специальных журналов. Итак, каковы эти совпадения и каковы дополнительные данные, обобщенные Оппенхаймером, в отношении эволюции монголоидов?

Позволю себе привести цитату из собственной книги: «Данные по позднеплейстоценовому климату (палеоботанике, динамике уровней плейстоценовых озер, атмосферной палеоциркуляции и общей палеоклиматологии, включая эксперименты по компьютерной симуляции динамики палеоклимата) полупустынных ныне районов южной Монголии и северо-западного Китая (Внутренней Монголии) показывают, что в период последнего гляциального максимума (24–16 кн. [в оригинальном тексте опечатка, «кн.» пропущено. – А. К.]) эти районы были, по крайней мере, столь же аридны, как и ныне. Смещение направления муссонных воздушных потоков в южном направлении делало более увлажненным климат Тибета и восточного Синцзяна, но не Внутренней Монголии, монгольской Гоби и пустыни Алашань. Таким образом, в рассматриваемый временной период в центре Азии существовала гигантская климатическая зона с мозаикой аридных и полуаридных экологических условий (включая неглубокие палеоозера на границах этой зоны в пределах поднятий и концевых точках русел внутреннего стока).

Напрашивается вывод, что население вышеуказанных полуаридных районов Центральной Азии должно было иметь в период последнего гляциального максимума такие же социальные адаптации, как и современные охотники полупустынь умеренного пояса, т. е. вести образ жизни, аналогичный исторически известным шошонам центральной части Большого Бассейна США» (Казанков 2002: 81–82). Прошу прощения за стиль, теперь я стараюсь не писать столь громоздко.