Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии - [44]
Не следует нам ли допустить своего рода мутацию типичного неолитического мифологического комплекса, в ходе которой главная ипостась Матери-Земли (Змея) была заменена или дополнена параллельной ипостасью Старухи-паучихи? Да и нельзя забывать о простых ассоциативных рядах визуальных образов: извивающиеся змеи, вьющиеся веревки, тянущиеся нити, сплетения паутины, клубки змей, клубки пряжи…
Не происходило ли что-то подобное и в Микронезии? Там, возможно, в процессе подобной мутации сменилась и половая принадлежность божества. В представлениях жителей островов Гилберта (Кирибати) Паук-демиург носит имя Нареау, как и на острове Науру (Бартлетт 2011: 126).
Вот один из сюжетов: «Нареау, Мудрейший, убил своего отца. На Атибу и положил его головой на восток». Далее Нареау сделал солнце из правого глаза своего отца и луну – из левого. Из остальных частей тела своего отца он сделал другие объекты мироздания (ibidem). Здесь я усматриваю типичный пример контаминации элементов первоначального неолитического мифологического комплекса, случившейся в обществе, которое претерпело разрушение матрилинейной социальной организации. В том, что именно матрилинейность была предковым социальным паттерном микронезийцев, не приходится сомневаться. Для такого вывода достаточно, например, просто ознакомиться с соответствующей частью базы данных Дж. П. Мердока.
5. неведомая хозяйка
В том же мифе науруанцев демиург (Нареау) сделал луну из улитки. В базе данных Ю. Е. Березкина (Березкин, Дувакин 2016: Е9В) одна из «неведомых хозяек» – улитка. Мотив формулируется Березкиным так: «Неведомая хозяйка – водное существо (водяная черепаха, улитка, моллюск» (ibidem). Ареал мотива – Восточная Азия (китайцы, корейцы, лису, японцы, вьеты, чамы). Вьеты и чамы живут, конечно, в Юго-Восточной Азии, но не нужно забывать, что Вьетнам (северная его часть) находился под китайским господством примерно все первое тысячелетие нашей эры. Кроме Восточной Азии Ю. Е. Березкин отметил наличие данного мотива в сказке албанцев (у них, а албанцы, понятное дело, народ европейский, неведомая хозяйка – черепаха). У албанцев данный мотив вставлен в контекст, сильно отличающийся от такового у народов Восточной Азии (ibidem). В столь же трансформированном, по сравнению с первоначальным (как я его вижу, о чем см. ниже), контексте улитка – как неведомая хозяйка – выступает в одной из сказок палаунгов. Палаунги – народ, живущий в Мьянме; по языку они родственны народу ва (Мьянма и Юго-Западный Китай).
Поскольку данные об этой сказке не вошли в базу Березкина, приведу ее фрагменты, существенные для тематики предлагаемой читателю книги. «Давным-давно одной страной правил король. У этого короля было семь жен» (Сказки народов Бирмы 1976: 312). После разных приключений первая жена короля родила вместо человека улитку. Улитку выбросили. Ее подобрали некие муж и жена и, положив в горшок, забыли съесть. По ночам улитка выходит из горшка, готовит еду и расставляет ее красиво на подносах, а потом опять прячется в раковину (ibidem).
То же самое делает другая неведомая хозяйка в мифе уичолей (Мексика), только там она оказывается собакой. По ночам она сбрасывает собачью шкуру, выходит из пещеры и готовит еду своему хозяину-первопредку. Первопредок застигает ее врасплох, сжигает собачью шкуру, залечивает раны этой бывшей собаки, которая чудесным образом перевоплощается в женщину. Первопредок женится на ней. От этого брака и происходят уичоли (Horcasitas 1988: 203–204).
Вспомним о том, что, согласно этиологическому мифу жителей острова Науру, в начале творения из улитки сделали луну. А у ацтеков бытовал миф о некоем нерешительном божестве, которое долго не отваживалось прыгнуть в огонь и, бросившись в огонь с большим запозданием, превратилось в солнце. Титул этого нерешительного божества – «Повелитель улиток».
Итак, в двух независимых случаях (Микронезия и Мексика) улитка ассоциируется с луной. Во множестве «случаев», характерных для устных традиций, распространенных в Восточной и Юго-Восточной Азии, неведомая хозяйка – улитка. Не можем ли мы предположить, что в первоначальной основе мифа о неведомой хозяйке этой хозяйкой была луна? А хозяином (ее мужем) – солнце? Это кажется вполне согласующимся с образной логикой «первобытного» человека.
Посмотрим на небо. Там мы видим солнце. Что оно делает? Работает. А где и когда солнце отдыхает? Правильно, под землей, куда оно ныряет в конце рабочего дня. А кто убирает дом солнца (под землей), когда солнце работает? Его жена, то есть луна. Может, именно так думали люди, которые жили в Леванте около сорока тысяч лет назад? Мотива «солнце и луна – муж и жена» имеет «общемировое» распространение (World-wide distribution, WWD, см. Березкин, Дувакин 2016: А3). Мотив А3 в базе данных Ю. Е. Березкина (Б2) озаглавлен как «Солнце-мужчина и Луна-женщина». Но нетрудно убедиться, что в значительном количестве случаев под этой рубрикой автор базы данных собрал мифологические сведения о том, что солнце и луна мыслятся мужем и женой.
Можно привести и «косвенные» указания на то, что во многих мифологических традициях улитка ассоциировалась с луной. Рассмотрим выделенный Березкиным мотив «Зоркая улитка» (Б1, мотив В91). Его формулировка такова: «Улитка имела (самые зоркие) глаза. Другой персонаж одалживает их и не возвращает». Мотив, согласно выводам этого автора, имеет распространение только в районе побережье – плато Северной Америки. «Побережье» – это северо-западное побережье. Главный персонаж – Койот, но имеются и другие. Однако мотив одалживания/кражи глаз вне связи с улиткой (но в связи с другими зооморфными персонажами) имеет всемирное (WWD) распространение.
В монографии на основе совокупности русских и иностранных источников исследуется одно из основных направлений внешней политики России в период, когда происходило объединение русских земель и было создано единое Русское государство, — прибалтийская политика России. Показаны борьба русского народа с экспансией Ливонского ордена, сношения Новгорода, Пскова, а затем Русского государства с их основным торговым контрагентом на Западе — Ганзейским союзом, усиление международных позиций России в результате создания единого государства.
Книга посвящена одной из самых драматических страниц русской истории — «Смутному времени», противоборству различных групп служилых людей, и прежде всего казачества и дворянства. Исследуются организация и требования казаков, ход крупнейших казацких выступлений, политика правительства по отношению к казачеству, формируется новая концепция «Смуты». Для специалистов-историков и широкого круга читателей.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.