Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии - [43]
В Южной Азии «в тантрических книгах средневековой и современной Индии место обитания богини называется “Мани-двипа” – “Остров бриллиантов”. Богиня красна от переполняющего ее пламени жизни; Земля, Солнечная система, далекие галактики – все они вырастают из ее чрева, поскольку она – создательница Всего, вечная мать и вечная девственница» (Campbell 1968: 114). Другие ее имена – Кали, Космическая мать, или «Черная» (ibid.).
Возможно, что неолитические представления о пряже судеб генетически связаны с более ранними образами и сюжетами, в которых вместо пряжи или нитей судьбы выступает пуповина. Вслед за этим на память приходят скандинавские богини, ткущие стяг из человеческих кишок. А они, в свою очередь, тянут нить ассоциаций к божественной старухе, которая варит суп на небе или на луне – суп, в котором «уготовляется» будущее. Ну и как не вспомнить здесь нашу излюбленную поговорку «заварить кашу»!
На небе, на луне, где-то вне нашего мира мифический, или сказочный, персонаж, чаще всего – старуха, варит суп, и от этого действа зависит судьба мироздания. Мотив – широко распространенный в Западной Европе и Северной Америке.
У кикапу (индейцы Среднего Запада США) старуха варит суп, «если прекратит помешивать, миру придет конец». У ирокезов старуха «ткет на луне лямку для ношения за спиной груза; раз в месяц встает помешать кашу, которая варится; в это время находящаяся рядом кошка распускает плетение; до конца времени старуха не сможет кончить работу». У ирокезов сенека и у сиуязычных тетонов старуха вышивает иглами дикобраза.
Если присоединить к этому мотиву мотив «Лунная пряха», то их совокупность окажется уже в статусе всемирного распространения. Формулировка мотива «Лунная пряха» у Ю. Е. Березкина такова: «На небе, на луне, где-то вне нашего мира некий персонаж что-то прядет, плетет, ткет, вышивает либо делает лубяную материю». Из этой формулировки Березкин изъял часть, связанную с концом света, поскольку в ряде регионов такая связка мотивов отсутствует. Вместе с тем у делаваров и шони (юго-восток США), в мифах которых старуха плетет корзину, есть и мотив конца света. У делаваров, например, «женщина, у которой есть лишь одно зернышко кукурузы, плетет корзину; за ночь мыши ее сгрызают; если женщина закончит корзину, мир погибнет» (Березкин, Дувакин 2016: С25В, с. 4). Зададим себе вопрос: что объединяет варианты действий «старух» – варку супа, вышивание, плетение корзин, накидок, лямок и т. п.? Ответ двоякий: 1) это действие по кругу; 2) это работа.
Если бы я не занимался сравнительной лингвистикой, следующее ассоциативное движение мысли не произошло бы в моей голове.
Когда-то, когда я сравнивал слова, обозначающие паука в различных языках, в моем мозгу высветилось сходство малайского слова laba-laba («паук») и «русского» слова лабух. Я попытался осмыслить это сходство логически. Слово лабух обозначает бездарного музыканта, который вместо того, чтобы играть на инструменте, просто тупо на нем «работает». Таким образом, мой мозг вышел на слово работа (англ. labour, labor). Английское слово имеет, несомненно, латинское происхождение, и оно одновременно похоже на славянское слово с тем же значением и малайское обозначение паука. Паук – это существо, которое постоянно работает, ткет паутину! Точнее, не паук, а паучиха, т. е. – старуха! Движение мысли, ведущее к воссозданию первоначальной – исходной – основы множественных мифологем «круговой» работы «старухи», ассоциированной с концом света.
Я вижу эту основу так: Великая Паучиха (одна из ипостасей Хозяйки Мира, или Матери-Земли, или какой-либо ее ближайшей родственницы) плетет где-то паутину. Если она перестанет ее плести – наступит конец света и оборвутся нити отдельных судеб, отдельных жизней. Зооморфный образ «небесной» ткачихи вырисовывается в исходный прообраз «фигуры» норн. Когда мог появиться этот прообраз? Для меня ответ может быть только таким: до формирования праиндоевропейской культуры, то есть до V тыс. до н. э.
В Древней Греции эта ипостась главного божества неолитического комплекса подверглась кардинальной переработке в направлении, рассмотренном выше. Ариадна, древняя лунная богиня Крита, связана с трансформацией и возрождением (Тахо-Годи 1987: 103).
Теперь нам снова необходимо обратиться к мифологическим сюжетам, зафиксированным этнографией.
У андаманцев главный персонаж в их мифологии – северо-западный муссон, иногда изображаемый в виде паука (Campbell 1960: 327).
По одной из устных традиций береговых чукчей, женщина-паук рождает четырех дочерей. Товарищ Ворона женится на одной из них, но они не спят вместе, Ворон показывает им, как заниматься любовью (Березкин, Дувакин 2016: 217). В мифологии хопи и некоторых других народов пуэбло Великая Богиня-паучиха – основная ипостась Матери-Земли, то же и навахо, которые позаимствовали большую часть своей мифологии у пуэбло, а также у чероков, керес, апачей (Великая Бабушка-паучиха, бабушка солнца, ветра и кукурузы (Patterson-Rudolph 1997).
Образ бабушки-паучихи, однако, сочетается у хопи с огромным количеством образов мифических змей, змеиными культами, сюжетами мифов о нисхождении в мир змей, женитьбе героя на гремучей змее и т. п.
