Тысяча свечей - [26]

Некоторое время они вместе молча любовались чудесной парой за окном. Затем Берт ушел, и Рена в мгновение ока сменила роль доброй, заботливой няни на строгого и дотошного следователя. Она настырно выпытывала что, когда и как.

– Рена, зачем тебе медицинские тонкости? – вразумляла ее Пиппа. – О другом мы не говорили.

– Разумеется, я не сомневалась. – Ее губы превратились в тонюсенькую алую ниточку. – Но все же расскажи.

– Он сказал, что Дэйви… – Пиппа попыталась протиснуться мимо сестры и выскользнуть в коридор. Однако у Рены не хватило такта или, быть может, дальновидности уступить дорогу. Она невозмутимо ждала ответа, а просто повернуться и уйти Пиппа не могла. Ей пришлось слово в слово повторить свой разговор с Бертом, в том числе и его опасения насчет научного исследования.

– Вот видишь! – словно начищенная золотая монета, засияла Рена, поэтому Пиппа не стала упоминать о том странном «нет». Пусть кузина пока купается в море уверенности в том, что ее деньги сделают невозможное, что Глен полюбит ее и, что самое главное, увезет далеко-далеко, как законную жену естественно.

– Подальше от этих мест! – странно, но слова звучали будто магическое заклинание, и Пиппа удивленно спросила:

– Ты же часто уезжаешь отсюда, путешествуешь, разве нет? Даже сейчас ты можешь взять да и уехать.

– Меня всегда ждут обратно, – обреченно отозвалась Рена. – Это мой дом. Я здесь живу, здесь отец. Когда ты выходишь замуж, то больше не принадлежишь никому, кроме мужа, у тебя появляется новый дом, и не надо возвращаться в старый, и никто тебя не осудит. С Крэгом ничего не вышло бы, он постоянно возвращается в «Ку». Я так не могу. Я хочу вырваться отсюда, вырваться!

– Но почему? – недоумевала Пиппа. – Тебе же нравится это место, ты сама его выбрала.

– Да, выбрала! – Рена буквально побелела от злости. – А теперь я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – На последнем слове она чуть не задохнулась, резко повернулась и бросилась прочь.

В течение следующей недели доктор Берт несколько раз навещал дядю Престона и каждый раз заодно осматривал и Дэйви. У него появилась интересная идея составить для мальчика комплекс оздоровительных упражнений, но непременно таких, которые придутся ему по душе. Он свято верил в то, что некоторые движения могут навсегда отбить у ребенка всякий интерес к зарядке.

Рена тут же предложила свою помощь как тренер и наставник, – а кто же еще? в колледже она брала самые дорогие уроки танцев! – но доктор был категорически против.

– Здесь нужна его сестра. Судя по тому, как она описала все симптомы, мисс Бромли знает каждый его мускул, даже самый маленький. Это то, что нужно.

Он вызвал Пиппу и жестом победителя вынул из кармана небольшой список. Скрепя сердце – краем глаза она все же заметила испепеляющий взгляд Рены – девушка углубилась в чтение. Насколько она могла судить, упражнения, по сути, повторяли те, о которых постоянно говорил Крэг. «Лучший друг» настаивал на том, чтобы Дэйви ходил большими шагами и вел себя как настоящий мальчик, а не «фарфоровая статуэтка», – он часто употреблял именно это сравнение, – которую осторожно переставляют с места на место, стирают пыль и вообще боятся разбить. Он говорил, – Пиппа вдруг отчетливо вспомнила его слова, – что детям не о чем сожалеть о прошлом и нечего бояться будущего, они свободны и потому живут более естественно. Но о том же говорили сухие медицинские термины Глена Берта.

Одним из упражнений была быстрая ходьба в сочетании с глубокими вдохами. Пиппа решила попробовать и повела Дэйви в «Ку». По крайней мере, вышли они в том направлении. Проходя посадки, девушка убеждала себя, что делает это исключительно ради брата. Наклоны и разнообразные махи руками вызывали у него неудержимую зевоту, зато при упоминании этого упражнения детские глазки загорелись радостным огнем.

– Ты бежишь вприпрыжку! – громко смеялся Дэйви, видя, как сестра все ускоряет и ускоряет шаг.

– Это из-за иголок, – уверенно соврала она, хотя сердце подсказывало иное.

– Нет, из-за Крэга. Ты тоже хочешь увидеть его, как и я. Я люблю сосновые иголки. – Мальчик немного погрустнел. – И буду скучать по ним в «Падающей Звезде».

Пиппа хотела было возразить что-то по поводу Крэга, но после его последних слов передумала.

– Милый, мы не едем в «Падающую Звезду».

– Ну и зря, ведь мой лучший друг ждет нас. – Ответ прозвучал на редкость странно. Каким-то образом Дэйви умудрился перенять медлительные, тягучие интонации южанина и даже некоторые его любимые словечки.

Девушка резко остановилась, схватив брата за руку, и нескладно попросила:

– Пойдем… пойдем лучше… посмотрим телят.

Дэйви оказался на перепутье. С одной стороны, Лютик и Лилия с маленькими мокрыми носиками и непослушными ножками, а с другой – его лучший друг.

Телята растут не по дням, а по часам и скоро, если верить Домрею, – а не верить ему не было никаких оснований, – станут ростом с мать, а лучший друг навсегда останется прежним.

Придя к подобному умозаключению, Дэйви рассудительно сказал:

– Думаю, Крэг не обидится, – и послушно пошел за Пиппой обратно к «Вершинам», не забывая при этом глубоко дышать.