Творчество - [9]
— Вы правы, Геннадий Васильевич. Атмосфера накаляется...
— Хотите сказать — усиливается военная опасность? Именно так! Но если они посмеют направить оружие против нас...
Иваков грозно приподнял брови, предостерегающе вытянул руку:
— Если посмеют... Мы, русские, никогда ни перед кем в долгу не оставались... И не останемся. Слово даю!
Кабинет занимал небольшую комнату. Стены сплошь были заставлены книжными полками. Иваков едва умещался в своем кабинете. Голос его гудел, сотрясая чертежи, разложенные на столе.
— Учтите, Константин Петрович, — советским людям свойственна особая гордость. Читали высказывание летчика Молокова? Орел, Герой Советского Союза! Превосходно сказал: «Летать всех выше, всех дальше, всех быстрее!» А ведь это относится не только к авиации. Это формула нашего строя. Мы не только должны, не только хотим — мы обладаем возможностями, каких никто, никогда не имел!.. Разве наши пятилетки тому не доказательство?
И остановился перед Ведениным:
— А вот вы, живописцы... Чувствуете ли, чего ждут от вас? Или все еще натюрморты, нейтральные пейзажики?
— Ошибаетесь, Геннадий Васильевич. Художники тоже стремятся...
— Стремятся? — сердито фыркнул Иваков. — Попрошу конкретнее! В области искусства я, разумеется, профан. Однако, посещая выставки, не могу не заметить... Некоторым живописцам я бы задал в упор вопрос: разрешите узнать, каков ваш вклад — подчеркиваю, реальный вклад — в борьбу нашего народа?.. В чем, так сказать, ваш персональный вклад?
— Персональный вклад?.. Правильно, Геннадий Васильевич. Если это чувство — чувство высокой, постоянной ответственности...
— Личной ответственности, — вставил Иваков.
— Согласен. Если это чувство станет достоянием каждого...
— Вот-вот! Я и студентам это втолковываю. И еще строже с них спрашиваю. Нашлись такие худосочные — пробовали возражать: дескать, свирепствует Иваков, превышает экзаменационные требования. Ну, а я в партийный комитет. Ничего не значит, что сам беспартийный. По-партийному желаю ставить вопрос... И, кстати, встретил полное понимание!
До позднего часа продолжался разговор. Иваков спешил высказать свое суждение по множеству вопросов: клеймил двуличие Лиги Наций и рассказывал о грандиозном плане реконструкции Москвы, обсуждал выступления советских делегатов на конгрессе защиты культуры, начавшем свою работу в Париже, говорил о новых рекордах советских летчиков, эпроновцев, авиамоделистов...
— Недаром прошлый, тридцать четвертый год называют годом рекордов. А вот вам новые рекорды!.. Как же назовем мы этот год?
Ночной, затихшей Москвой возвращались Веденин и Нина Павловна в гостиницу. Снова шли через Красную площадь. Теперь она была пустынной. Лишь иногда с торопливым шорохом проносились машины. Над куполом кремлевского дворца пламенел и струился красный флаг...
— Геннадий совсем тебя заговорил? — спросила Нина Павловна.
— Напротив. Живая, широкая душа!
И вдруг усмехнулся:
— А знаешь ли, Нина, что такое Освод?
— Нет, Костя. Это что такое?
— Весьма полезная организация. Общество содействия спасению на водах.
Нина Павловна удивленно посмотрела на мужа. Он казался оживленным, но это не могло обмануть Нину Павловну. Она заметила, как подергивается левая бровь.
— Ты чем-то недоволен?
— Недоволен? Нисколько!
Зоя крепко спала, уткнувшись лицом в подушку. Вскоре Нина Павловна потушила свет.
— Спокойной ночи, Костя.
— Спокойной ночи.
Однако все было иначе в эту ночь, чем в предыдущую, в поезде. Сон не торопился к Веденину. Легкая дремота то и дело прерывалась. И теперь, оставшись наедине со своими мыслями, Веденин не мог не признаться себе, что действительно испытывает какое-то недовольство или раздраженность.
— Что же это такое? Откуда этот скверный осадок? Неужели из-за встречи с Векслером? Ничего подобного! Ископаемое существо! Но почему он спросил... Я правильно ответил: нет, сейчас работой своей недоволен. А вот теперь, вернувшись...
Снова приблизилась дремота. Снова отхлынула.
— Чувство персональной, личной ответственности!.. Но разве когда-нибудь я утрачивал это чувство?.. Разве в нашем искусстве, в нашей живописи оно не звучит все сильнее?.. Что же тогда тревожит меня? Или то, что Векслер рассказал об Андрее? Еще не известно, есть ли правда в этом рассказе!
Заснул лишь под утро. Проснулся как от толчка. Нина Павловна причесывалась перед зеркалом. Зоя плескалась рядом, в умывальной.
Затем на цыпочках вернулась в номер, но увидав, что отец проснулся, тотчас начала рассказывать о вчерашнем спектакле.
— Играл весь первый состав. Как играли.. Я нарочно программу сохранила. Для Сергея. Пусть завидует!
И предложила:
— Хочешь, папа, пойти со мной в зоопарк?
— Не смогу. В час дня деловая встреча.
— В час дня? А сейчас нет десяти. Я покажу тебе разных зверей. И не в клетках, а будто на свободе.
— Не в клетках? Тогда боюсь.
— Но я же объясняю — только кажется, что на свободе.
— Все равно боюсь. Иди одна.
От завтрака отказался. Попрощавшись с женой и дочерью, заторопился на улицу. И снова, остановившись на перекрестке, ощутил ту встревоженность, которая ночью отгоняла сон.
Книга, в которой цирк освещен с нестандартной точки зрения — с другой стороны манежа. Основываясь на личном цирковом опыте и будучи знакомым с некоторыми выдающимися артистами цирка, автор попытался передать читателю величину того труда и терпения, которые затрачиваются артистами при подготовке каждого номера. Вкладывая душу в свою работу, многие годы совершенствуя технику и порой переступая грань невозможного, артисты цирка создают шедевры для своего зрителя.Что же касается названия: тринадцать метров — диаметр манежа в любом цирке мира.
В книгу ленинградского писателя Александра Бартэна вошли два романа — «На сибирских ветрах» и «Всегда тринадцать». Роман «На сибирских ветрах» посвящен людям молодого, бурно развивающегося города Новинска, за четверть века поднявшегося среди вековой сибирской тайги. Герои романа — рабочие, инженеры, партийные и советские работники, архитекторы, строящие город, артисты Народного театра. Люди разных специальностей, они объединены творческим отношением к труду, стремлением сделать свой город еще красивее.
Эта книга — о цирке. О цирке как искусстве. О цирке как части, а иногда и всей жизни людей, в нем работающих.В небольших новеллах читатель встретит как всемирно известные цирковые имена и фамилии (Эмиль Кио, Леонид Енгибаров, Анатолий Дуров и др.), так и мало известные широкой публике или давно забытые. Одни из них всплывут в обрамлении ярких огней и грома циркового оркестра. Другие — в будничной рабочей обстановке. Иллюзионисты и укротители, акробаты и наездники, воздушные гимнасты и клоуны. Но не только.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.