Творчество - [19]
Правда, всю эту зиму Сергей руководил драматическим кружком одного из крупных заводских клубов. Кружок был сильный, занятия проходили успешно, но полного удовлетворения не приносили.
Другого хотел Сергей — работы с опытными актерами, оснащенной сцены... Он стал подумывать: не уехать ли на периферию. Но тут обстоятельства переменились.
Мастера пригласили возглавить постановку массового зрелища в Центральном парке культуры и отдыха на Кировских островах. Все еще занятый московскими делами, он предложил Сергею быть сопостановщиком. И снова интересной стала жизнь.
Подготовительная работа почти целиком легла на плечи Сергея. Уточняя сценарий, инструктируя руководителей клубных кружков (зрелище было задумано как широкий показ ленинградской художественной самодеятельности), все отчетливее видел он контуры предстоящего. Кружки уже репетировали отдельные эпизоды.
В эти дни Сергей часто посещал мастера (сдав постановку, он недавно вернулся из Москвы, но все еще чувствовал себя утомленным и ограничивался лишь общими указаниями). Очередная встреча должна была состояться сегодня. Однако не мастер, а его жена встретила Сергея.
— Валентин Георгиевич звонил, что вынужден задержаться, — сообщила она. — Так жаль его! Совершенно не дают возможности отдохнуть!
И величественным жестом (когда-то собиралась стать трагической актрисой) пригласила в кабинет.
Это не было обиталище художника-искателя, творческое волнение которого неуловимо, но явно отпечатывается на всем окружающем. И мебель и все предметы стояли в каком-то безликом, отчужденном порядке. Глубокие, солидные кресла со строгой симметричностью возвышались по бокам громоздкого, похожего на гробницу стола. Бросался в глаза идеальный, прямолинейный порядок на книжных полках. В простенке между окнами, задрапированными тяжелыми портьерами из зеленого плюша, висел барометр в массивной медной оправе (весь этот месяц стрелка барометра показывала «великую сушь»).
Было время, когда, начиная свой путь, мастер отрицал всякое подчинение театра общественным задачам, проповедовал своего рода «отделение театра от государства», создавал постановки, в которых спорное и ошибочное обосновывалось откровенно формалистическими сентенциями: «Весь мир играет игру!», «Зачем вы это рассказали? — Чтобы рассказать!»
То время осталось позади. Даже фотографии тех постановок исчезли со стен кабинета. Даже устно мастер не вспоминал о тех работах. И все же, присутствуя на репетициях в театре, Сергей начинал иногда подозревать, что, припрятанное куда-то очень далеко, прошлое все еще живет для мастера, все еще, пусть и тайно, проникает в нынешние его постановки. Однако утверждать это было трудно. Мастер проявлял приверженность советскому репертуару, провозглашал, что в основе театрального искусства — жизненная правдивость сценических образов... Он заметно округлился, в голосе появилась баритональность, в движениях — степенность (повидимому, здесь сказывался и возраст).
Сильно запаздывал мастер, но это не огорчало Сергея. Он был свободен до вечера, и непредвиденная пауза казалась ему заслуженным отдыхом.
Сначала подошел к столику возле дивана и, улыбнувшись, подумал, что книги на этом столике разложены далеко не случайно. На заглавном листе одной из книг можно было прочесть: «Дорогому учителю с почтением и признательностью». Другая книга была раскрыта именно на той странице, где похвально расценивались последние постановки мастера. А третья — «Режиссерские этюды» — была написана им самим. Она открывалась портретом автора — холеное лицо и приподнятая бровь.
Чуть иронически отметив это все про себя, Сергей опустился в кресло, утонул в прохладно-податливой коже. Он чувствовал себя отдохнувшим, мысли бежали легко и быстро. Но вскоре, как и множество раз до того, они остановились на девушке, о которой Сергей не мог не думать.
...Впервые он встретил Зою Веденину в начале апреля. В городе проводилась весенняя декада художественной самодеятельности. Драмкружок Сергея получил приглашение выступить перед студентами Строительного института. Они показали себя не только радушными хозяевами, но и азартными критиками: обсуждение спектакля затянулось до позднего часа. Зоя была в числе самых требовательных критиков. В ответном слове Сергей отметил наивность ее замечаний, но девушка не сдалась, подошла «доругиваться». Вместе вышли из института, оказались попутчиками. Затем...
Затем, на другой же день, Сергей понял, что ему необходимо снова встретиться. Позвонил, пригласил в кино, провожал до дому. Встречи стали учащаться. Телефонные звонки и придумывания поводов к этим звонкам. Долгие прогулки по городу. Знакомство с родителями Зои (особенно понравился отец: несколько сдержанный, но без всякой позы). А затем...
Но тут Сергей оборвал воспоминания: они не могли утолить его, как и письма. И все же, поколебавшись, развернул последнее письмо. Без малейшей последовательности Зоя сообщала о своей дачной жизни, многие слова были лишь обозначены первым слогом, восклицательные и вопросительные знаки пестрели на каждой строчке... В этом письме не было ни нежных, ни любовных фраз (и ни слова об этом они не сказали друг другу). Однако даже сейчас, наедине перечитывая письмо, Сергей прикрывал его ладонью.
Книга, в которой цирк освещен с нестандартной точки зрения — с другой стороны манежа. Основываясь на личном цирковом опыте и будучи знакомым с некоторыми выдающимися артистами цирка, автор попытался передать читателю величину того труда и терпения, которые затрачиваются артистами при подготовке каждого номера. Вкладывая душу в свою работу, многие годы совершенствуя технику и порой переступая грань невозможного, артисты цирка создают шедевры для своего зрителя.Что же касается названия: тринадцать метров — диаметр манежа в любом цирке мира.
В книгу ленинградского писателя Александра Бартэна вошли два романа — «На сибирских ветрах» и «Всегда тринадцать». Роман «На сибирских ветрах» посвящен людям молодого, бурно развивающегося города Новинска, за четверть века поднявшегося среди вековой сибирской тайги. Герои романа — рабочие, инженеры, партийные и советские работники, архитекторы, строящие город, артисты Народного театра. Люди разных специальностей, они объединены творческим отношением к труду, стремлением сделать свой город еще красивее.
Эта книга — о цирке. О цирке как искусстве. О цирке как части, а иногда и всей жизни людей, в нем работающих.В небольших новеллах читатель встретит как всемирно известные цирковые имена и фамилии (Эмиль Кио, Леонид Енгибаров, Анатолий Дуров и др.), так и мало известные широкой публике или давно забытые. Одни из них всплывут в обрамлении ярких огней и грома циркового оркестра. Другие — в будничной рабочей обстановке. Иллюзионисты и укротители, акробаты и наездники, воздушные гимнасты и клоуны. Но не только.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу Семена Гехта вошли рассказы и повесть «Пароход идет в Яффу и обратно» (1936) — произведения, наиболее ярко представляющие этого писателя одесской школы. Пристальное внимание к происходящему, верность еврейской теме, драматические события жизни самого Гехта нашли отражение в его творчестве.
Марианна Викторовна Яблонская (1938—1980), известная драматическая актриса, была уроженкой Ленинграда. Там, в блокадном городе, прошло ее раннее детство. Там она окончила театральный институт, работала в театрах, написала первые рассказы. Ее проза по тематике — типичная проза сорокалетних, детьми переживших все ужасы войны, голода и послевоенной разрухи. Герои ее рассказов — ее ровесники, товарищи по двору, по школе, по театральной сцене. Ее прозе в большей мере свойствен драматизм, очевидно обусловленный нелегкими вехами биографии, блокадного детства.
Прижизненное издание для всех авторов. Среди авторов сборника: А. Ахматова, Вс. Рождественский, Ф. Сологуб, В. Ходасевич, Евг. Замятин, Мих. Зощенко, А. Ремизов, М. Шагинян, Вяч. Шишков, Г. Иванов, М. Кузмин, И. Одоевцева, Ник. Оцуп, Всев. Иванов, Ольга Форш и многие другие. Первое выступление М. Зощенко в печати.
