Творчество - [14]
...Попрощавшись, Веденин вместе с Ракитиным вышел на улицу. На площадке перед зданием галереи попрежнему было шумно и многолюдно.
— Эх Москва, Москва! — вздохнул Ракитин. — Кипит, бурлит, подстегивает энергию!
— Вы надолго сюда, Иван Никанорович?
— Что вы! Два-три дня — и назад. Просто не знаю, как быть! Надо еще поработать над картиной, а тут набегают новые предложения. Сюда приехал по вызову одного заводского дворца культуры: хотят расписать фресками главный зал. И в Ленинграде получил заманчивое предложение — оформить массовое зрелище на Островах. Уж и не знаю, как быть! И времени мало и отказаться обидно!
Жалобно поморщился и снова заулыбался:
— Нет, поглядите, какая погода! Не пообедаем ли вместе? Можно проехать в парк...
Веденин отказался, сославшись на срочные дела.
— Если так, не смею задерживать. А в Ленинграде — милости прошу. Нам следует ближе быть друг к другу. Особенно теперь, когда мы члены единого союза, так сказать соратники.
Он ушел, кинув неизменно лучезарную улыбку, а Веденин задержался. И вдруг увидел девушку, рядом с которой стоял перед своей картиной.
— Куда же вы ушли? — спросила она, точно старого знакомого. — Нам столько еще показывали!
— Интересно было?
— Очень! — тряхнула она кудряшками. — Хотя, конечно, не все. Мне, знаете, какие картины нравятся? Такие, чтобы после было о чем подумать. Закрыть глаза и снова увидеть. Даже больше увидеть, чем на самой картине. А то бывает и так: все похоже, все на месте, а начнешь вспоминать — не о чем думать. Терпеть не могу такие картины!
— Я тоже, — серьезно согласился Веденин.
Девушке, видно, хотелось еще поговорить, но товарищи увлекли ее в сторону. Только прощально махнула рукой.
Веденин продолжал стоять. Мимо него непрерывным потоком шли посетители. Шли экскурсанты, шли москвичи и приезжие, шли люди самых разных возрастов и профессий. Светлые одежды, громкий говор, смех...
С жадной, обостренной пытливостью всматривался теперь Веденин в каждое лицо. Всматривался и повторял про себя: «Скорее в Ленинград! Скорее в мастерскую — к полотну, к работе!»
Вечером предупредил Нину Павловну:
— Возвращаемся завтра.
— Так скоро? Ты же, Костя, хотел пробыть здесь неделю?
— Хватит. В гостях хорошо, а дома лучше. — И признался: — Мне нужно... Очень нужно вернуться!
Вокзал и предотъездный вокзальный шум. Пришли Иваковы. Геннадий Васильевич осуждающе поглядел на Веденина:
— К чему такая спешка? Только приехали — и назад. Извините, не одобряю!
Взял Веденина под руку и отвел в сторону:
— Жена меня ругала. Дескать, целый вечер оглушал вас разговорами. Ну, конечно, это не так. Поговорили мы основательно. Одно было бы мне неприятно... Если помните, нападал я на некоторых художников. Надеюсь, не приняли на свой счет?
— Нет, не принял. А впрочем... Впрочем, Геннадий Васильевич, это и ко мне имеет самое непосредственное отношение!
Вокзал и предотъездный вокзальный шум. Целая группа молодежи провожала Зою.
— Знакомьтесь, товарищи: мой родитель. Это он виноват, что мы так быстро расстаемся!
Наспех произнесенные фамилии ничего не объяснили Веденину.
— Кто такие? — спросил он Нину Павловну.
— Ты же знаешь Зою... Удивительная способность всюду находить новых друзей!
Зоя стояла на верхней вагонной ступеньке. Шутки и смех не замолкали. Проводник — и тот улыбался, как сообщник. Но Веденину все представлялось иначе.
Ему казалось, что проводы не нужны, неуместны, Что из-за них-то отход поезда и задерживается... Тотчас скрылся в купе, как только позади остались фонари перрона.
Поднялся на верхнюю полку. Запыхавшись, лежал наверху и, прислушиваясь к движениям жены и дочери, думал, что, наверное, сейчас начнут распаковывать провизию и, хотя ужинали перед самым отъездом, снова начнется «жвачка».
Нина Павловна, как нарочно, ничего не распаковывала. Тогда рассердился на себя самого, на свою несправедливую раздраженность. «Воображаю, какая у меня брюзжащая физиономия!» И захотел убедиться, что это так.
Свесившись вниз, попросил у Зои зеркальце. Она стала рыться в сумочке, и он увидел коротко, по-мальчишески подстриженный затылок дочери, а затем девичье, беспорядочное содержимое сумочки: пестренькая пудреница, вышитый платочек, какие-то записочки, билетики, монетки... Зое никак не удавалось выудить зеркальце, тоненькие ее пальцы двигались растерянно.
Веденину стало жаль дочь. Потрепал ее за волосы.
— Папа! Прическа!..
Он улыбнулся. Раздражение отхлынуло. И тут-то Нина Павловна действительно распаковала провизию.
В соседнем купе ехали военные летчики. У них был патефон, и когда Зоя выглянула в коридор, они запросто ее пригласили:
— Мировые пластинки! Заходите послушать!
Веденин прислушивался к патефонным напевам, доносившимся сквозь тонкую перегородку. Громкий говор по временам заглушал музыку, можно было различить и Зоин смех. Потом, вернувшись, она пошепталась с матерью. Все затихло.
Ночь. Поезд, мчащийся через ночь. Невидимые во мраке, все дальше уходят назад подмосковные места.
Веденин следит за слабыми полосками света, пробегающими иногда по потолку купе. Он вспоминает все встречи этих дней.
Книга, в которой цирк освещен с нестандартной точки зрения — с другой стороны манежа. Основываясь на личном цирковом опыте и будучи знакомым с некоторыми выдающимися артистами цирка, автор попытался передать читателю величину того труда и терпения, которые затрачиваются артистами при подготовке каждого номера. Вкладывая душу в свою работу, многие годы совершенствуя технику и порой переступая грань невозможного, артисты цирка создают шедевры для своего зрителя.Что же касается названия: тринадцать метров — диаметр манежа в любом цирке мира.
В книгу ленинградского писателя Александра Бартэна вошли два романа — «На сибирских ветрах» и «Всегда тринадцать». Роман «На сибирских ветрах» посвящен людям молодого, бурно развивающегося города Новинска, за четверть века поднявшегося среди вековой сибирской тайги. Герои романа — рабочие, инженеры, партийные и советские работники, архитекторы, строящие город, артисты Народного театра. Люди разных специальностей, они объединены творческим отношением к труду, стремлением сделать свой город еще красивее.
Эта книга — о цирке. О цирке как искусстве. О цирке как части, а иногда и всей жизни людей, в нем работающих.В небольших новеллах читатель встретит как всемирно известные цирковые имена и фамилии (Эмиль Кио, Леонид Енгибаров, Анатолий Дуров и др.), так и мало известные широкой публике или давно забытые. Одни из них всплывут в обрамлении ярких огней и грома циркового оркестра. Другие — в будничной рабочей обстановке. Иллюзионисты и укротители, акробаты и наездники, воздушные гимнасты и клоуны. Но не только.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.