Творчество - [12]
«Мне крайне важно встретиться с вами, Константин Петрович. Насколько знаю, у вас имеются некоторые замечания. Подготовляя книгу к переизданию, хотел бы их учесть».
Веденин ответил приглашением.
К этому времени он даже вообразил себе внешний облик Бугрова (то, что о нем рассказывал Голованов, не противоречило этому облику — наоборот, подтверждало его).
Выходило, что Бугров должен быть в движениях угловатым, быстрым, должен иметь непокорные волосы над сухощавым лицом, освещенным проницательно-жгучими глазами.
Однако Павел Семенович Бугров оказался другим: крупным, плотным, с несколько замедленными движениями. Короткие, ежиком подстриженные волосы начинались высоко над крутым, гладким лбом, а глаза из-под светлых бровей глядели с неторопливым вниманием.
И все же, два вечера проведя в беседе с Бугровым, Веденин не отказался от первоначального представления. Под внешней сдержанностью он различил иные черты: настойчивость, боевую непримиримость.
После этого, посещая Москву, Веденин еще не раз встречался с Бугровым. Встречался и на выставках и на совещаниях, слушал его доклад на юбилейном собрании АХРРа. Собрание состоялось вскоре после постановления Центрального Комитета партии о перестройке художественных организаций. Отметив десятилетний юбилей, Ассоциация художников революционной России объявила себя распущенной. В заключительном слове Бугров сказал:
— Сколько лет советские художники были разъединены. Сколько лет были обособлены друг от друга в творческих своих интересах. С этим покончено. Однако наивно думать, что групповая разобщенность тотчас исчезнет. Ваша ассоциация также допускала серьезные ошибки, вызванные этой разобщенностью. Всех нас ждет впереди большая, трудная перестройка!
Вскоре Бугрова избрали в оргкомитет только что созданного Союза советских художников... И вот теперь Веденину предстояло беседовать с ним, как с председателем выставочного комитета.
— Добро пожаловать, Константин Петрович. Итак, пожаловали к нам ленинградским посланцем?
— Совершенно верно, Павел Семенович. Мне поручено...
— С большим интересом жду вашей информации. Впрочем, если угодно, сперва расскажу о работе нашего комитета.
То, о чем дальше говорил Бугров, не могло не заинтересовать. Веденин и раньше представлял себе, насколько сложна организация всесоюзной выставки. Но лишь теперь, слушая Бугрова, по-настоящему ощутил ее размах. Не только в Москве и в Ленинграде — во всех союзных республиках, во всех областных центрах шла кипучая подготовка.
— Иначе, Константин Петрович, и не может быть. Подобной выставки советские художники еще не знали. Да и не знали, пожалуй, такой ответственной задачи. Индустрия социализма!.. Предстоит поднять огромную политическую тему, раскрыть героизм всенародного труда... Не правда ли, какой простор для творческих замыслов?
Бугров наклонился через стол к Веденину, а за его спиной, оттеняя прохладу кабинета, пламенел жаркий день. В раскрытое окно, лениво покачивая ветви, смотрело густое дерево, и солнце, пронизывая листья до самых прожилок, ткало изумрудную сеть.
Бугров продолжал свой рассказ все с той же неторопливой обстоятельностью. О работе каждого художника он говорил с такой осведомленностью, как будто лично успел побывать в большинстве мастерских... Веденин слушал, и, казалось, внимательно. Задав несколько попутных вопросов, с облегчением убедился, что способен ничем не выдавать своей встревоженности. Все идет хорошо! Сейчас он закончит, и я смогу его ознакомить...
Чувство встревоженности все более отдалялось. Все легче становилось и слушать Бугрова и смотреть за окно. Воробей вспорхнул на солнечную ветку, покачался на ней, улетел. Ветка чуть вздрогнула и замерла, метнув тонкую тень на древесный ствол. Видишь, как все осязаемо, просто, ясно. Слышишь, машинка стрекочет за стеной, а уборщица, соскочив с подоконника, выжимает мокрую тряпку. Все просто и ясно!
Бугров, продолжая рассказ, прихлопнул ладонью по краю стола:
— Подобный принцип выставочной экспозиции кажется нам наиболее доходчивым. Согласны?
— Вполне, — кивнул Веденин и тут же обнаружил, что ушел куда-то очень далеко и никак не может вспомнить, о чем идет речь. Эта внезапная потеря памяти его испугала. Потребовалось усилие, чтобы вернуться к разговору. Когда же это удалось и голос Бугрова опять зазвучал полновесно, рядом, — Веденин услышал:
— Вы, кажется, задумались, Константин Петрович?
— Я?.. Нисколько!
— В таком случае хотелось бы вас послушать. Надо ли подчеркивать, какое место должны занять на выставке ленинградские художники!
Веденин развернул памятку, полученную перед отъездом от Голованова. Приготовился начать. Но встретившись со взглядом Бугрова, неожиданно спросил:
— Правда ли, что новая картина Симахина... Мне пришлось слышать, что на секции живописцев...
— Вы имеете в виду групповой портрет ударников?.. Да, работа Андрея Игнатьевича рассматривалась у нас на секции и подверглась...
— Осуждению? — снова хотел спросить Веденин, но не успел: в дверь постучали.
Того, кто вошел, Бугров, повидимому, не ожидал. Обернувшись к дверям, удивленно приподнялся и Веденин.
Книга, в которой цирк освещен с нестандартной точки зрения — с другой стороны манежа. Основываясь на личном цирковом опыте и будучи знакомым с некоторыми выдающимися артистами цирка, автор попытался передать читателю величину того труда и терпения, которые затрачиваются артистами при подготовке каждого номера. Вкладывая душу в свою работу, многие годы совершенствуя технику и порой переступая грань невозможного, артисты цирка создают шедевры для своего зрителя.Что же касается названия: тринадцать метров — диаметр манежа в любом цирке мира.
В книгу ленинградского писателя Александра Бартэна вошли два романа — «На сибирских ветрах» и «Всегда тринадцать». Роман «На сибирских ветрах» посвящен людям молодого, бурно развивающегося города Новинска, за четверть века поднявшегося среди вековой сибирской тайги. Герои романа — рабочие, инженеры, партийные и советские работники, архитекторы, строящие город, артисты Народного театра. Люди разных специальностей, они объединены творческим отношением к труду, стремлением сделать свой город еще красивее.
Эта книга — о цирке. О цирке как искусстве. О цирке как части, а иногда и всей жизни людей, в нем работающих.В небольших новеллах читатель встретит как всемирно известные цирковые имена и фамилии (Эмиль Кио, Леонид Енгибаров, Анатолий Дуров и др.), так и мало известные широкой публике или давно забытые. Одни из них всплывут в обрамлении ярких огней и грома циркового оркестра. Другие — в будничной рабочей обстановке. Иллюзионисты и укротители, акробаты и наездники, воздушные гимнасты и клоуны. Но не только.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.