Твердая порода - [66]

Тут же, при ней, председатель написал бумагу, в которой за соучастие в сунне — именно так и было сформулировано! — молодому фельдшеру объявлялся строгий выговор. «Если об этом узнает Фазыл, — думала Райса, — конечно начнет бранить. Или до упаду смеяться, причислит к клану «обрезальщиц».

Однако на этот раз Фазыл, как никогда, держал себя спокойно, с пониманием. Он уже обо всем слышал. Вот показался в дверях, заглянул в большие, тревожные глаза Райсы, едва заметно улыбнулся уголками губ. Подумал, наверное, что ей, бедняге, тоже не легко дается ее работа, особенно в условиях этого Язтургая, и Райса еще раз убедилась — хороший все же он, ее Фазыл!

— Да что ты, Райса, нос-то повесила? — пытался успокоить он ее. — Думаешь, работа у других все время гладко идет? Если б все шло, как мы бы хотели, я уже давно закончил бы бурить вторую скважину. Жизнь, она устроена не так, как нам хочется…

И Зубаиров с болью подумал о холостой скважине. Вроде бурим, бурим, а дело незаметно катится назад, это он уже ясно видит…

В дополнение ко всему остальному Зубаировым не повезло и с квартирой. Правда, когда все буровики были размещены и остался неустроенным один мастер, Камиль пригласил его к себе. Дом, мол, большой, пятистенный, отец и мать старые, детишек нет, переходите с Райсой-апа к нам жить. Приглашение пришлось очень кстати, ибо на днях должны были приехать законные хозяева их квартиры — учителя. Быстро переехали на новое место.

У Сабирзяна-«трясуна» дом был действительно просторный. Дети выросли, поразъехались, и в одной половине никто не жил. Она пришла в полное запустенье. Зубаировым, которые хорошо знали квартирные трудности в Язтургае, отдельное жилье показалось чуть ли не чудом. «Спасибо хорошему человеку, выручил», — радовались Райса и Фазыл. Только удивлялись: почему такую квартиру никому не предложил сельсовет? Сюда целиком вахта бы поместилась!

Что значит жить на квартире, знает только тот, кто сам квартировал. Здесь свои проблемы. Райса побелила стены, вымыла полы и, чтобы просушить впервые за долгие годы эту половину дома, затопила печку, дров не пожалела. И вот Сабирзян, в ее присутствии, пометил топором всю поленницу: дескать, это наше и вы не прикасайтесь. Потом собрал разбросанные по двору пилу, топор, вилы, занес их в сарай, а на дверях повесил большой замок — это означало, что пользоваться хозяйским инструментом нельзя.

Райса совсем забегалась, а тут еще беспрестанные указания кашляющего старика: нужно закрывать ворота и не забывать при этом опускать внутренний засов, обувь оставлять у крыльца, Сабирзян — человек больной, поэтому дверью не стучать, запорами не греметь, а что касается ребенка, то сделать так, чтобы в доме он не плакал, не шумел, не бегал. И прочее, и прочее, и прочее…

А когда Райса попросила у хозяев ведра и коромысло и потом вернула их, Сабирзян тщательно проверил, нет ли вмятин на ведрах, не дало ли трещину коромысло…

Она в отчаянии рассказала обо всему мужу, и тот понял, почему не предложили эту квартиру в сельсовете. А как узнаешь, где найдешь, а где потеряешь! Вон ведь сын Сабирзяна Камиль совсем другой человек. Умный, мечтательный, смышленый паренек. Уже неплохо разбирается в буровом деле. Уважительный к людям. Когда он от души пригласил к себе, как воспротивишься? Зубаиров никогда бы не подумал, что отец у него такой сквалыга. Дров пожалел!..

— Потерпи, Райса, мы же временно тут…

«Временно!» Расстроенная Райса ушла на кухню. Вот так Фазыл и живет всю жизнь. Временно переезжает на буровую, временно ставит палатки, а когда начинаются дожди, временно переезжает в село. И с семьей — временно. Все — временно. А люди строят дома — на века, прокладывают дороги — на века, сажают деревья — на века… А мы? Сколько еще будет продолжаться такая жизнь? И будет ли когда-нибудь этому конец?!

Фазылу она не раз задавала этот вопрос, только он или отмалчивался, или переводил разговор на другую тему.

После ужина, будто внезапно что-то вспомнив, Зубаиров вскочил:

— Ну и удивлю же я этого Сабирзяна! Да, да, пусть не думает, что он большое одолженье нам сделал…

На другой день после обеда во двор Сабирзяна заехала машина, груженная березовыми дровами. Только успела отъехать, как прибыл еще один огромный трубовоз с таким же грузом и с грохотом свалил его у сарая.

Сначала Сабирзян наблюдал за этим через окно, подслеповато щурясь из-под трясущихся ладоней, потом не выдержал и выскочил наружу. «Боже, боже, в каждой машине дров на целую зиму!» Старик, не веря своим глазам, подошел к Зубаирову.

— Кому это?

— Тебе, бабай.

— Сколько будет стоить?

— Даром.

— Совсем даром.

— Конечно!

Но этим не кончилось. Постоялец уехал на трубовозе, а ко двору Сабирзяна подошла еще одна машина с дровами. «Боже, дубовые! Где их достал квартирант? Дуба нет ни в Язтургайском лесу, ни в далеких Шамарданских делянках».

Райса видела, как старик, поначалу ходивший степенно, забегал по двору, начал хвататься то за одну, то за другую чурку, тянул их куда-то, катал, словно в жизни не видал и щепки. Совсем зашелся в трясучке Сабирзян, и Райсе даже стало его жалко.

В первый день Зубаиров забыл захватить с буровой керосина для лампы. Райса попросила Сабирзяна одолжить консервную банку керосина. Старик дал, но угрюмо проворчал: «В мой дом забрались нищие». Через день Зубаиров закатил во двор Сабирзяна полную бочку керосина, литров двести, хотя и знал, что через неделю нужды в керосине не будет.