Твари творчества - [42]

«Да как вы могли найти мне работу? — я чуть не поперхнулась от возмущения, — врали бы, да не завирались!».

Но она, видно, привыкла к тому, что на нее орут. И ничуть не изменилась в лице.

«Ну, вы как хотите, а Вениамину нужно детей поднимать», — сказала она спокойно и даже как-то мирно.

«Ну это мы еще посмотрим — кто будет поднимать и чьи это дети. Как вы себя назвали?»

Она также бесстрастно повторила: «Муза!»

Не в силах продолжать этот издевательский разговор, я побежала к себе выяснять отношения с Винни.

Вбежав в свою квартиру, прокричала: «У тебя там какая-то хамка с детьми. Говорит, ты ее сам впустил».

«Это, наверное, мороженщица, — испуганно зашептал Винни. — А дети откуда?»

«Не знаю, наверное, плодится, посмотрев телевизор! Аферистка… и попался ей ты, как самый доверчивый…»

Винни на секунду затих, вникая в смысл моих слов, потом досадливо протянул: «Я так и знал! Ну ладно, потом что-нибудь с ней сделаем, если что — Вова займется…»

«Она говорит, детей кормить надо! Иди разбирайся!» — попыталась я решить ситуацию как можно быстрее.

Мои слова произвели обратный эффект. Тело Винни вдруг обмякло, колени подкосились, и он, как был в одежде, улегся на пол, свернувшись калачиком. «Можно я тут у тебя немного посплю… пять минут», — попросил он.

Мой ответ, даже если бы я захотела что- то сказать, он бы уже не услышал. Он крепко спал.

Глава 23. «Непреодолимые разногласия»

Ровно в десять утра раздался телефонный звонок Звонивший просил приехать для разговора с режиссером. Предлагали один съемочный день. По сюжету олигарх кормит бомжей.

«А почему именно я?» — решила я все-таки поинтересоваться, хотя задавать такие вопросы было делом бессмысленным. Ответ меня не порадовал: «О вас написали в газете, показали по телевизору, как вы с… э- э-э… Вениамином, сидите на куче мусора. Разве найдется сегодня такое усталое, испещренное морщинами, лицо, как у вас?!

Вы же, кажется, и пластических операций не делали? Это уникальный случай. И гонорар. Ну как?»

«Не звоните мне больше!» — рявкнула я и бросила трубку.

Судя по крикам, доносившимся из соседней квартиры, Винни уже разбирался с мороженщицей.

Поразмыслив, я решила позвонить ему — не дай Бог, он согласится.

«Что там у тебя?» — спросила я, хотя все и так было слышно.

«Да вот, ругаюсь… Она хочет назвать детей Вениамин — один и Вениамин — два…»

Я не удержалась и хихикнула.

«Тебе звонили со студии?» — перешла я на серьезный тон.

«Насчет бомжа?»

«Что ты им сказал?» — мои нервы не выдерживали.

«Сказал, что подумаю».

«А чего думать?! Пошли их!» — пыталась я воздействовать на Винни.

«А деньги?»

«Зачем тебе играть бомжа, которого кормит олигарх? Ты где такое видел?» — взывала я к его профессиональной совести.

«Детей надо поднимать! Да и на море можно поехать».

«Каких еще…» — но я не договорила. Я поняла, что мороженщица начала проникать в сознание Винни. Да еще его безудержная тяга к морю! Мне нечего было возразить.

«А как же наш спектакль?» — привела я последний, самый сокровенный довод. Но это был удар ниже пояса. И для Винни, и для меня. Мы оба знали, что «Марш одиночек» задохнулся. Его надо было закрывать. Вернее, он уже закрылся. И я бросила трубку.

«Кончено! Разрыв!» — прокричала я гневно. Но, я понимала, что разрыв с Винни не возможен. И стала метаться по квартире, рассуждая сквозь нахлынувшие слезы.

«Святая простота, вечно во что-то вляпается!» — выкрикивала я, не находя себе места. Потапка жалобно мяукал. «Потапка, нас бросили!» — рыдала я в голос. Взяв его на руки и сжав в объятиях, стала пересказывать ему весь ход своих сумбурных мыслей.

«Пока Винни разберется с мороженщицей, может пройти год-два… Что мы будем с тобой делать? Может, конечно, и месяц. Но надо ждать. Ты согласен, Потапий? Он может вернуться. Надо ждать? Или не надо?! Именно сейчас он так был мне нужен! Как за месяц провернуть всю историю с Лизой? Надо попытаться найти путь к режиссеру, что-то сделать с кассетой. Ах, да… кассета!» Я вспомнила про кассету, решила, что теперь опасно оставлять ее в доме. А где? Потом подумаю. Я продолжала свой разговор с Потапкой. Мне нужно было говорить. «И Лизы нет, нет ее голоса, контакта. Мы одни с тобой, Потапушка! Откуда нам взять силы? И еще Винни! Потапий, ответь мне, почему мужчины всегда исчезают в самый неподходящий момент? Откуда такая раздвоенность? Винни — цельный человек, но как мужчина он раздвоен! Еще вчера говорил: «Надо с ней что-то сделать, я с ней только месяц знаком». А сегодня уже чувствует ответственность за детей! Нет, он не зомби, и его не сдублировали, но он раздвоен изнутри, когда имеет дело с женщинами. Но женщина ли мороженщица? Конечно, нет… Согласен, Потапушка? Она выдра, ведьма. Да нет. Она просто зритель. Аферистка! Еще надо проверить, откуда она взялась, кто ее послал. Откуда у нее выход на Павлова… Хотя, именно у таких всегда есть выход на Павловых. На Павловых?!»

Произнеся фамилию режиссера, я вдруг сообразила, что речь идет о том самом Павлове. То есть, о Массмедийкине. «А о ком же еще, он один у нас такой», — прокричала я, прервав свое метание по квартире. Мои переживания, связанные с Винни, совсем вытеснили из сознания имя режиссера. «Так это Массмедийкин нас приглашает на пробу? — все еще пыталась я осознать свою догадку. — Этот робот, вывернувший Лизу наизнанку? Нет, этого не может быть — подстава! Слишком невероятно. Хотя, чего уж тут рассуждать о невероятном, когда за окном… как говорит мой друг Градский, «черте что»?»