Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро - [21]

— О да, Харпер. Ваша версия вполне возможна. Остается совсем немного. Как говорится, cherchez Fhomme[21].

— Что? Ах да, конечно, сэр.

Старший инспектор Харпер вполне оценил шутку Мелчетта. Хотя весьма экстравагантное французское произношение полковника едва не помешало ему понять ее смысл.

2

— Э-э… гм… послушайте, э-э… можно вас на пару слов? — пытался привлечь внимание полицейских Джордж Бартлетт, преграждая им дорогу. Однако для полковника Мелчетта, с нетерпением ожидавшего подробного, доклада Слэка о том, что он обнаружил в комнате Руби и что узнал от горничных, Бартлетт никакого интереса не представлял, поэтому он с досадой рявкнул:

— Ну что там у вас?

Юный Бартлетт, переминаясь с ноги на ногу, открыл было рот, но снова закрыл его: сейчас он очень напоминал рыбу, которую только что вынули из чана в рыбной лавке.

— Гм… хочу вам кое-что сказать. Правда, не уверен, что это для вас важно… В общем, я не могу отыскать свою машину.

— То есть как не можете отыскать?

Запинаясь почти на каждом слове, мистер Бартлетт пояснил, что машины его и след простыл.

— Вы хотите сказать, ее угнали? — уточнил старший инспектор Харпер.

Джордж Бартлетт с благодарностью откликнулся на его спокойный голос.

— Вот именно. То есть трудно сказать с полной уверенностью, но сдается мне, что кто-то на ней укатил, без всякого дурного умысла, понимаете? Просто взял на время.

— И когда вы видели машину в последний раз, мистер Бартлетт?

— Я как раз стараюсь вспомнить. Удивительно, как трудно иногда бывает что-нибудь вспомнить.

— Во всяком случае не тем, у кого с головой все в порядке, — холодно заметил полковник Мелчетт. — Насколько я вас понял, вчера вечером она стояла в гостиничном дворе…

Набравшись смелости, мистер Бартлетт перебил полковника:

— Именно так, хотя трудно сказать…

— Что вы заладили: трудно сказать, трудно сказать. Вы же сами утверждали, что стояла.

— Да. То есть я думал, что она там стояла. Гм… видите ли, я ведь не выходил во двор… не проверял… понимаете?

Полковник Мелчетт вздохнул, призвав на помощь все свое хладнокровие:

— Давайте, наконец, разберемся. Когда вы видели ее в последний раз? Собственными глазами. Кстати, какой она марки?

— «Миноэн, четырнадцать».

— Итак, вы видели ее… я вас слушаю.

Кадык на шее Джорджа Бартлетта судорожно дернулся вверх, а потом вниз.

— Сейчас, сейчас. До ленча она точно была. Я собирался потом прокатиться, но затем, знаете ли, решил немного вздремнуть. А после чая я играл в сквош[22], потом немного поболтался… затем пошел искупнуться…

— И машина стояла во дворе?

— Я так думаю. Во всяком случае, я ее оставил именно там. Хотел кого-нибудь покатать после обеда. Но в тот вечер мне не везло. Ничего не вышло. Вот старушка мне и не понадобилась…

— Но вы полагали, что она так и стоит во дворе? — спросил Харпер.

— Разумеется. Ведь я, знаете ли, сам ее туда поставил.

— А вы бы сразу заметили, если бы ее там не стало?

Мистер Бартлетт покачал головой:

— Вряд ли. Сюда приезжает столько машин… а сколько уезжает… И среди них полно точно таких же.

Инспектор Харпер кивнул, соглашаясь. Минуту назад он мимоходом взглянул в окно и увидел во дворе не меньше восьми «миноэнов» — в тот год эта сравнительно недорогая модель пользовалась спросом.

— А на ночь вы не ставите ее в гараж?

— Как правило, нет, — сообщил мистер Бартлетт. — Погода хорошая, а с гаражом столько волынки…

Переглянувшись с полковником Мелчеттом, Харпер сказал:

— Я догоню вас, сэр. Только найду сержанта Хиггинса — попрошу его записать показания мистера Бартлетта.

— Хорошо, Харпер.

— Я подумал, что надо вам сообщить, вдруг это важно… — печально пробубнил мистер Бартлетт.

3

Мистер Престкотт предоставил новой танцовщице стол и кров. Каков был стол теперь судить было трудно, но в качестве крова ей досталась, пожалуй, самая худшая из всех комнат отеля.

Джозефина Тернер и Руби Кин жили в комнатах, расположенных в дальнем конце захудалого коридора. Комнатки были тесные, упирались окнами в скалу, примыкавшую к отелю сзади, и обставлены были разнокалиберной мебелью, уцелевшей от гарнитуров тридцатилетней давности, когда-то считавшимися верхом роскоши и великолепия. Теперь же, после ремонта, когда в спальнях были встроены шкафы, все эти громадные гардеробы викторианской эпохи из дуба и красного дерева были сплавлены в комнаты, где ночевали служащие отеля, отдыхающим же их предлагали лишь в самый разгар сезона, когда ощущалась нехватка номеров.

Мелчетт сразу приметил, что из комнаты Руби можно было запросто выйти незамеченным, а стало быть, выяснить обстоятельства ее ухода было весьма и весьма непросто.

В конце коридора была небольшая лестница, которая вела в не менее обшарпанный коридор первого этажа. Здесь находилась стеклянная дверь, выходившая на боковую террасу, почти непосещаемую постояльцами, ибо с нее нельзя было увидеть ничего интересного. Отсюда можно было выйти на главную террасу перед фасадом или спуститься по извилистой тропке в проулок, ведущий к проезжей дороге, петлявшей вдоль береговых утесов. Дорога была в плохом состоянии, и ею почти не пользовались.

Инспектор Слэк тем временем рьяно изводил расспросами горничных и обшаривал комнату Руби в поисках улик. Ему повезло: со вчерашнего вечера там все осталось нетронутым.