Трое вне игры - [26]

Вулф на время оставил меня в покое, чтобы разделаться с Кремером:

– Пф! Даже если и репетировали. Извольте объяснить свой визит в мой дом с требованием отчета о перемещениях мистера Гудвина. Ну и что, если он заходил к мистеру Хеллеру? Его нашли мертвым?

– Да.

– Вот как! – Брови Вулфа чуть приподнялись. – Насильственная смерть?

– Убит. Выстрелом в сердце.

– У себя?

– Ага. Хотелось бы выслушать Гудвина.

Вулф метнул на меня сердитый взгляд:

– Арчи, это ты убил мистера Хеллера?

– Нет, сэр.

– Тогда сделай одолжение мистеру Кремеру, будь так любезен. Он спешит.

Я так и сделал. Рассказал сначала о телефонном звонке днем ранее, об отказе Вулфа браться за что бы то ни было, исходящее от Хеллера, и о своем ответном звонке кудеснику вероятности, а затем отчитался об утреннем визите на Тридцать седьмую улицу, со всеми подробностями, разве что приуменьшил беспокойство Сьюзен Матуро – просто упомянул, что она просила меня устроить ей встречу с Вулфом, но не сказала для чего. По окончании моего рассказа у Кремера возникло несколько вопросов. Среди них:

– Значит, ты вообще не видел Хеллера?

– Не-а.

– Мне ли не знать, Гудвин, – хмыкнул он, – какой ты любитель совать всюду свой нос. Кроме двери, через которую ты заходил в ту комнату, там есть еще три. Никакую из них не открывал?

– Не-а.

– Одна из них ведет в кладовку, в которой посетитель – знакомый Хеллера – в три часа дня и обнаружил его труп. Медицинский эксперт говорит, что сосиска и блины, съеденные Хеллером на завтрак в половине десятого, к моменту его смерти пробыли у него в желудке не более часа. Значит, практически наверняка тело уже находилось в кладовке, когда ты заходил в его кабинет. И при всем твоем любопытстве ты утверждаешь, будто не открывал дверь и не видел тела?

– Ага. Приношу свои извинения. В следующий раз буду открывать каждую чертову дверь, какая только попадется на глаза.

– Там стреляли. Ты не почувствовал запаха?

– Нет. Кондиционер все вычистил.

– И в ящики стола ты тоже не заглядывал?

– Нет. Снова приношу свои извинения.

– Зато мы заглянули. – Кремер вытащил что-то из нагрудного кармана. – И в одном ящике обнаружили вот этот конверт, запечатанный. Он подписан карандашом: «Мистеру Ниро Вулфу». В нем оказалось пять стодолларовых купюр.

– Жаль, что упустил его, – отозвался я с чувством.

– Полагаю, его проверили на отпечатки, – оживился Вулф.

– Естественно.

– Могу я взглянуть, если не возражаете? – Он протянул руку.

Секунду-другую Кремер колебался, затем пихнул конверт по столу. Вулф взял его, вытащил из него банкноты – новенькие, хрустящие, – пересчитал их и заглянул внутрь конверта.

– Он был запечатан, – заметил он сухо, – и надписан моим именем, и вы вскрыли его.

– А вы как думали? – Кремер подался вперед и протянул руку. – Верните.

Прозвучало это как требование, а не просьба, и Вулф отреагировал сгоряча. Задумайся он хотя бы на секунду, то понял бы, что, предъявив права на этот конверт, он должен будет отрабатывать деньги, по крайней мере изображать деятельность, однако на вызов вроде тона Кремера не ответить он не мог. Вулф убрал банкноты в конверт и сунул его к себе в карман.

– Это мое, – завил он.

– Это улика! – рявкнул Кремер. – И она мне нужна.

– Какая еще улика? – покачал головой Вулф. – Как служитель закона, вы должны быть в курсе. – Он постучал по карману пальцем. – Это моя собственность. Докажите ее или мою причастность к преступлению.

Кремер сдержался, что при сложившихся обстоятельствах для него представлялось весьма непростым.

– Мог бы и догадаться, – подосадовал он. – Хотите, чтобы я доказал вашу причастность? Так и быть. Даже не знаю, сколько раз я сидел в этом кресле и выслушивал, как вы делаете предположения. Я вовсе не хочу сказать, что вы впустую сотрясали воздух, просто говорю, что по части предположений вы дока. А сейчас я хочу выдвинуть свое, но для начала несколько фактов. В том доме на Тридцать седьмой улице Хеллер жил на четвертом этаже, а работал на пятом, последнем. По достоверным показаниям, без пяти десять этим утром он покинул жилые помещения и поднялся к себе в кабинет. Гудвин утверждает, будто вошел туда в десять двадцать восемь, поэтому, если во время пребывания Гудвина в той комнате тело уже находилось в кладовке, а наверняка так оно и было, Хеллера застрелили в период между девятью пятьюдесятью пятью и десятью двадцатью восьмью. Мы не можем найти кого-либо, кто слышал выстрел, а с учетом звуконепроницаемости этой комнаты вряд ли и найдем. Мы проверяли.

Кремер зажмурился и снова открыл глаза – водилась за ним такая привычка.

– Что ж, очень хорошо. При содействии швейцара мы составили список всех появлявшихся там в течение этого периода, и большинство из них уже у нас, остальных скоро отыщем. Всего их шестеро. Сьюзен Матуро, медсестра, ушла перед тем, как Гудвин поднялся, другие позже, через определенные промежутки времени, когда, согласно их показаниям, им надоело ждать появления Хеллера. При подобных обстоятельствах – и я сомневаюсь, что в них что-либо изменится, – один из них и убил Хеллера. Любой из них, покинув лифт на пятом этаже, мог пройти в кабинет Хеллера, застрелить его, а потом направиться в приемную.