Этот солнечный сентябрьский день оказался полным неожиданностей.
Первая из них случилась сразу после столкновения с деревом, когда я, мгновенно оценив обстановку и сообразив, что машина не перевернулась вверх тормашками и все стёкла целы, выключил зажигание и оглянулся.
Я, конечно, не ожидал увидеть его под сиденьем, так как во время езды он всегда сидел в напряжённой позе, судорожно вцепившись в поручень; ожидал же я, что на меня устремлён взгляд, преисполненный свирепости и негодования. Вообразите моё изумление, когда вместо всего этого я увидел, что он как ни в чём не бывало восседает на месте с облегчённым, я бы даже сказал, умиротворённым выражением на круглом лице, а уж кому, как не мне, знать выражение лица Ниро Вульфа! Я даже растерялся от неожиданности.
— Слава богу, — прошептал он.
— Что? — встрепенулся я.
— Я сказал «слава богу». — Вульф отпустил поручень и погрозил мне толстым пальцем. — Это случилось, а мы целы. Ты ведь знаешь — я терпеть не могу автомобили. Я глубоко убеждён, что эти неверные твари только прикидываются, будто подчиняются управлению, но рано или поздно непременно поведут себя согласно собственным прихотям. Так оно и вышло. Но мы уцелели. Слава богу, что прихоть не оказалась более смертоносной.
— Какая, к чёрту, прихоть! Знаете, что случилось?
— Я же сказал — прихоть. Отправляйся!
— В каком смысле «отправляйся»?
— Я имею в виду — поехали дальше. Заводи эту чёртову машину.
Я открыл дверцу, выбрался наружу и проковылял вперёд, чтобы разобраться в размерах урона. Налюбовавшись открывшейся картиной и обойдя вокруг, я распахнул заднюю дверцу и доложил:
— Хорошенькая прихоть! Пожалуй, этот случай стоит увековечить в анналах — впервые за девять лет, что я вожу ваши машины, мне пришлось остановиться вопреки своей воле. Колесо было в порядке… Если его не прокололи в гараже прошлой ночью, то, по всей вероятности, виноват я, хотя такое и представить немыслимо. Во всяком случае, когда лопнула шина, наша скорость не превышала пятидесяти пяти миль. Машина съехала с дороги, но не потеряла управления, и я даже успел притормозить и стал выворачивать руль, как тут подвернулось это дурацкое дерево. А теперь вот бампер сплющен, капот помят и радиатор течёт…
— Сколько тебе понадобится времени на ремонт?
— Нисколько. Мне легче восстановить Помпею.
— Кто же отремонтирует машину?
— Механики в гараже.
— Но ведь мы не в гараже.
— Так точно.
Вульф смежил очи и откинулся на спинку сиденья. Мгновение спустя он приоткрыл глаза и со вздохом спросил:
— Где мы?
— В двухстах тридцати семи милях к северо-востоку от Таймс-сквер. В восемнадцати милях к юго-западу от Кроуфилда, где ежегодно проходит Североатлантическая ярмарка, открывающаяся во второй понедельник сентября и продолжающаяся…
— Перестань паясничать, Арчи! — Он посмотрел на меня с упрёком. — Что нам теперь делать?
Признаться, это меня растрогало. Сам Ниро Вульф просил моего совета.
— Не знаю, как вы, — сказал я, — но я собираюсь покончить жизнь самоубийством. На днях я вычитал в газете, что благоверный японец всегда поступает так, если подводит императора. А чем я хуже какого-нибудь японца? У них это называется сеппуку. Не харакири, как некоторые думают, — так в Японии говорят крайне редко, — а именно сеппуку.
— Что же нам теперь делать? — терпеливо повторил Ниро Вульф.
— Остановим попутную машину и попросим подвезти. Желательно до Кроуфилда, где для нас забронирован номер в отеле.
— Ты поведёшь её?
— Кого?
— Машину, которую мы остановим.
— Я не уверен, что кто-нибудь в здравом уме доверит мне свою машину, увидев, что стало с нашей.
Вульф поджал губы.
— Я не поеду с незнакомым водителем.
— Тогда я один доеду до Кроуфилда, возьму машину напрокат и вернусь за вами.
— Нет. Это займёт добрых два часа.
Я пожал плечами.
— Примерно в миле позади нас я заприметил какой-то дом. Могу прогуляться туда и позвонить в Кроуфилд, чтобы за нами приехали.
— А я останусь в полном одиночестве в этом обездвиженном монстре?
— Совершенно верно.
Вульф потряс головой.
— Ни за что.
— Вы не согласны?
— Нет.
Я отошёл в сторонку, чтобы обозреть окрестности. Стоял прекрасный осенний день, и залитые солнцем живописные холмы и ложбины северной части штата Нью-Йорк умиротворяли взор. По просёлку, с тех пор как я съехал с него и врезался в дерево, не прошла ещё ни одна машина. Впереди, ярдах в ста, дорога сворачивала и исчезала за деревьями. Дом, который мы миновали, отсюда виден не был. Вдоль пологого луга, на сколько хватало глаз, тянулся белый дощатый забор, отгораживавший зелёное пастбище. За пастбищем, между верхушками деревьев, просматривалось жилое строение. Подъездного пути я не разглядел и решил, что он должен скрываться впереди за поворотом.
На оклик Ниро Вульфа, желавшего узнать, где меня черти носят, я возвратился к машине.
— Гараж обнаружить не удалось, — отрапортовал я, — но вот там среди высоких деревьев стоит дом. По дороге до него не меньше мили, но если пойти напрямик через пастбище, то можно выгадать ярдов шестьсот. Если вам страшно сидеть одному в машине, то остаться могу я — я вооружён. А вы можете пойти и поискать телефон. Этот дом — ближайший от нас.
