Артем мысленно отождествил себя с Эдгаром. Оба они были примерно одних лет, возможно, художник – немногим старше, оба – не от мира сего в этом приюте Большого Бизнеса, оба, наконец, во фраках. Оба еще считали себя достойными партнерами для молодых женщин, оба добились неплохого положения в своей иерархии… что еще?..
Но больше и не требовалось. Кто-то на основании счета в банке вообразил себя главным и убил художника. Что должен сделать другой художник, случайно оказавшийся рядом?
Обозвав себя Робин-Гудом недоделанным, Артем вздохнул и обнаружил, что все это время тупо глядит на обложку художественного альбома. Это оказался персональный альбом Эдгара на шведском языке, выпущенный два года назад. Качество репродукций было отменным, статья о художнике – довольно большая. Артем оценил и этот способ хвастовства деньгами: любуйтесь, мой дом расписан знаменитостью, которую уважает вся Европа! Быстро его перелистав, Артем нашел панно.
Тринадцать плясунов на карнавале… Понимают ли они иронию Эдгара, посмеявшегося над их суетой, заставившего их дрыгать непривычными к настоящему танцу ногами в белых и розовых чулках? Кто же тут – кто?
Те полумаски, что словно приклеены на свои законные места, скорее похожи на толстую оправу для очков и не мешают разглядеть лицо. Другие, на длинных палочках, напоминали лорнеты и были так расположены, чтобы задевать краем щеку или подбородок – не более. Значит, лица – узнаваемы.
Двоих он знал – хозяина, Николая Карамышева, и Лену. Тоненькая плясунья, очевидно, была младшей дочерью, крупный пьеро в белом балахоне с сильно смахивал на старшего зятя. Что-то видно, знал про этого зятя Эдгар, иначе не сделал бы его таким неуклюжим. Клан так гордился панно, попавшим в заграничные альбомы и каталоги, что в упор не видел простых вещей! А вот у Артема было чутье на пародию…
Артем стал изучать репродукцию дальше и, не поверив глазам, сосчитал фигуры и лица пальцем. Лиц было тринадцать, фигур – двенадцать, хотя в общей пестроте понять это мог бы только очень въедливый зритель. Артем стал совмещать лица с телами. И оказалось – одно выглядывает из-за плеч, словно бы выслеживая хозяина.
Он попытался опознать, но мешала прическа: белые волосы были как надетый на голову серебряный шлем, открывали высокий лоб и вздымались вверх, под карнавальная шапочку с перьями. Лицо на репродукции было не так велико, чтобы разгадать эту загадку, но оно – было. Бледное, вытянутое вперед, долгоносое, со сжатыми губами – и лиловые, бирюзовые, алые перья, кажется, даже с глазками…
– Ну да! – воскликнул Артем, разгадав замысел. – Ворона в павлиньих перьях!
Художник выполнил дорогостоящий заказ, клиенты констатировали портретное сходство, обрадовались и расплатились. Но как он смеялся, оставшись наедине с этими шальными деньгами!..
Тут в дверь постучали и сразу же вошли. Это была Лена и за ней – мужчина в расстегнутой форменной куртке.
Лена уже сняла свои достойные маркизы перчатки и поверх кружевного платья надела черный пиджачок, тоже вполне элегантный. Она представила Артема и вышла, даже не взглянув на него. Весь ее вид говорил: нам безразлично, что вы тут наговорите, наша коллективная совесть чиста.
– Старший лейтенант Калюжный, – сказал мужчина мрачно, словно и не о себе. – Это вы нашли тело?
– Я хотел спуститься по парадной лестнице в холл, где меня ждали Ильин – знаете такого певца? – и его концертмейстер, Зоя Казанская. Но я немного выпил и перепутал лестницы. В начале двенадцатого я нечаянно спустился в гостиную и обнаружил тело.
– Вы были в гостиной все время, начиная с десяти часов?
– Нет, конечно. Я вместе со всеми ходил смотреть фейерверк. Мы смотрели с той террасы, которая выходит на озеро.
– Первый фейерверк начался ровно в десять и длился?..
– Минут десять по меньшей мере. Потом все вернулись к столу.
– Мог кто-либо, возвращаясь, видеть тело?
– Боюсь, что нет. Сам я не видел. Но что художник куда-то пропал – знали все. За столом обнаружилось пустое место.
– Свидетель Филиппов показал, что вы долго разговаривали с покойным Вельстером. Так ли это?
Вопросы были четкие, быстрые.
– Да – перед тем, как позвали к столу.
– И больше вы его живым не видели?
– К сожалению, нет…
Отвечая, Артем представлял себе, что происходило четверть часа назад в гостиной. Прибыл Калюжный. Этого человека хозяин знал лично, принял доброжелательно, и старший лейтенант начал делать то, чего от него ждали. Он вынул из руки покойника пистолет, внимательно разглядел рукоятку и сунул вещдок в нарочно приготовленный пакет. Он уединился с хозяином, который изложил ему последовательность событий, и согласно кивал на каждое слово: да, действительно, за треском фейерверка не то что выстрелов – атомной войны не услышишь…
Нет!
Он должен был сделать еще одну вещь не откладывая!
– Он очень грамотно выбрал время, – внимательно глаза в лицо Калюжному, с нужной долей уныния произнес Артем. – Фейерверк так грохотал, что никаких выстрелов не услышишь… Хотя был момент…
– Вам показалось, что вы слышали выстрелы? – Калюжный даже приподнялся в кресле.
– Знаете, я все-таки в армии служил, давно, правда. И у меня музыкальный слух. Даже не знаю, как вам объяснить… – Артем поднял глаза к потолку. – Был какой-то диссонанс во всем этом грохоте, что-то в другой тональности… Вот теперь я вспоминаю – было что-то, после чего я ждал еще каких-то штук в небе, колес там, фонтанов, черта в ступе!
