В правой руке у художника был пистолет.
Артем никогда не видел самоубийцу, который бы застрелился. Но он не мог бы объяснить, чем ему не понравилась поза Эдгара. Что-то было не так…
Артем быстро прошагал через гостиную и увидел, как клан бодро собирается у стола. Вмешиваться в семейное застолье было неприлично, однако пришлось – Артем в распахнутой дубленке подошел к хозяйской кузине, уж слишком активно игравшей тут роль хозяйки дома, и поманил ее за собой.
Увидев лежащего художника, она вдруг развеселилась.
– Вот не может без розыгрыша, обязательно ему надо что-нибудь учудить, – шепнула она Артему на ухо. – Он думает, мы сейчас все примчимся с криками. А потом встанет и скажет, что это был новогодний сюрприз…
– Люстру можно зажечь? – спросил Артем.
– Вон выключатель.
Артем нажал на большой белый квадрат в золотой рамочке.
– Нет, вы посмотрите, – уже громче сказала Лена. – Он же этот фрак из Вены привез! И кетчупом его!..
– Это не кетчуп, – ответил Артем. – Это гораздо хуже.
– Как – хуже?..
И тут она поняла, что Эдгар действительно мертв.
Ожидая хоть каких-то признаков ужаса от хозяйской кузины, он очень внимательно глядел ей в лицо, чтобы вовремя прийти на помощь, и разглядел лишь одно – напряженную работу мысли.
– Стойте тут, – быстро сказала женщина, – я сейчас приведу Николая.
То есть, хозяина, подумал Артем. Разумно…
Николай явился не сразу – она пришла первая и встала у закругленного угла белой стены. Артем оценил красивую фигуру в бирюзовом кружевном платье и только теперь заметил, что к платью полагаются не длинные рукава, а высокие ажурные перчатки. Подивившись тому, что светской даме пришлось ужинать, не снимая перчаток, он повернулся навстречу хозяину.
– Это вы панику подняли? – спросил хозяин.
– Это он панику поднял, – Артем опустился на одно колено возле тела и полез за пазуху фрака. Там у него было, кроме реквизита для мини-магии, маленькое зеркальце. Вернее, кожаный футляр для расчески с зеркальцем. Артем подышал на стекло, отполировал его об штанину и показал хозяину:
– Видите – чистое.
Потом поднес длинное зеркальце к губам и к ноздрям Эдгара.
– Ну, что? – спросил, не желая нагнуться, хозяин.
– Чистое.
– Это правда, Николай… – тихо сказала, подойдя, кузина.
– Отстань.
– Надо что-то делать…
– Отстань.
Он отошел, сел на диван, уставился на носки своих белых туфель.
Артем встал и выпрямился. Хозяин посмотрел на артиста.
Артем понимал, что таким взглядом приказывают подойти, но остался на месте. Зато кузина поспешила к могущественному родственнику (в том, что они еще и любовники, Артем уже не сомневался).
– Где Ильин с Казанской? – негромко спросил хозяин.
Кузина повернулась к Артему, ожидая ответа от него.
– Я не расслышал вопроса, – сказал Артем.
Хозяин, при всем своем самомнении, был не дурак. Он похлопал по дивану, что означало – перестань валять дурака, подходи и садись, попробуем поговорить как бы на равных. Артем не отказался.
– Где Ильин с Казанской?
– Я их оставил наверху, мы договорились встретиться в холле первого этажа. Но я перепутал лестницы.
– Понятно.
Артему тоже было понятно – хозяин убедился, что эти гости не видели мертвого художника. Значит, из посторонних его пока видел только Артем…
Самоубийца – сомнительное развлечение в новогоднюю ночь. Если бы в особняке были только свои – то можно было бы отложить разборку с милицией до утра или вообще избавиться от тела. Хозяину такое решение проблемы было по карману. Мало ли куда собирался ехать в этот вечер Эдгар?
– Меня ждут в ресторане, – Артем выразительно посмотрел на часы. Хозяин ничего не ответил.
– Может быть, вы меня отпустите подобру-поздорову? – спросил тогда Артем. – Я этого человека не знаю, к его самоубийству отношения не имею, меня ждут друзья. Утром первого января я буду честно спать, а не в милицию звонить. И вообще я хотел бы забыть все это как скверный сон.
То есть, Артем проявил наивысшую гуманность – устранился от этого дела, предоставив хозяину полную свободу действий. Ну, будет у следователя одним свидетелем меньше – так ведь еще тринадцать имеется!
– Вы можете вспомнить этот скверный сон утром первого февраля, – глуховатым голосом возразил хозяин и замолк.
Артем был в цирке человеком уважаемым и не привык, чтобы его слова ставили под сомнение. Конечно, хозяин не обязан знать репутацию наемной творческой силы. Но говорить эти слова ему все же не следовало.
Потому что никакое уважение и никакая лояльность не помеха мысли.
– Почему? – задал себе вопрос Артем. Почему его заподозрили в попытке шантажа? Проснется первого февраля – и кинется звонить следователю, а следователь (допустим, что неподкупный) сразу задаст хозяину вопрос: почему утаили присутствие свидетеля? Но над следователем – целая пирамида должностных лиц, и наверняка будет звонок: успокойся, не суетись, о свидетеле умолчали по его же просьбе, тем более, что эти показания никакой роли не играют… Это – вариант первый, самый глупый. Вариант второй: проснувшись утром первого февраля, Артем звонит хозяину и говорит: совесть проснулась, хочу дать показания. Что в переводе на человеческий язык означает: могу и не давать, если договоримся по-хорошему…
