Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648 - [176]
В процессе отбора немногих сравнительно достоверных фактов, просеивания массы преувеличений и легенд выявляется резкий контраст между общим и частным, который озадачивает сам по себе. Отдельный крестьянин во время войны подвергался немыслимым страданиям; совершенно беззащитный, он переносил поборы, грабежи, насилия и вынужденное переселение. Однако в целом крестьянство вышло из войны более сильным в сравнении с остальными слоями общества. Поместное дворянство зависело от крестьянского труда в восстановлении былого процветания на его землях, а для такой задачи рабочих рук не хватало, что в кои-то веки дало крестьянам шанс уверенно заявить о своих правах. В области бытовой экономики домохозяйств мы видим такое же противоречие. Примерно с 1622 года в течение следующих 15 лет цены неуклонно снижались. Это падение сопровождалось общим ростом размеров оплаты, то есть стоимость жизни падала, а ее уровень возрастал на протяжении всей Тридцатилетней войны. Все это ни в малейшей мере не облегчало людских страданий в результате периодически возникавшего массового и местного голода, грабежей, гонений и эмиграции. Если выразить данные на бесстрастном графике, видно, что цены на пшеницу в Аугсбурге, безусловно, падали, но каждый внезапный взлет линии вверх, пусть даже самый краткосрочный, означал голод и смерть.
Отчеты и цифры, приводимые современниками событий, несмотря на определенные преувеличения, позволяют, по крайней мере, составить общую картину окружающих условий в представлении тех, перед кем в 1648 году встала задача заново отстроить страну. В них есть своя человеческая ценность, которая не имеет значения для экономиста, но представляет важность для историка. Одних только шведов обвиняли в разрушении без малого 2 тысяч замков, 18 тысяч сел и деревень и более полутора тысяч городов. В Баварии, по утверждениям самих баварцев, погибло 80 тысяч семей и 900 сел и деревень, Чехия заявляла о разрушении пяти шестых деревень и гибели трех четвертей (75 %) населения. В Вюртемберге, согласно некоторым свидетельствам, количество жителей сократилось до одной шестой (около 17 %), в Нассау – до одной пятой (20 %), в Хеннеберге – до трети (33 %), а в опустошенном Пфальце – до одной пятидесятой (2 %) от прежнего числа. Население Кольмара уменьшилось вдвое, Вольфенбюттеля – в восемь раз, Магдебурга – в десять, Хагенау (Агно) – в пять, Ольмюца (Оломоуца) – более чем в пятнадцать раз. Минден, Хамельн, Геттинген, Магдебург, по их собственным отчетам, лежали в развалинах.
Так гласит легенда. Там же, где есть более надежные доказательства, цифры потерь если и не подтверждают предания, то по меньшей мере отчасти объясняют, откуда они взялись. Население Мюнхена начитывало 22 тысячи человек в 1620 году, а в 1650-м – 17 тысяч; Аугсбурга – 48 тысяч в 1620 и 21 тысячу в 1650 году. В Хемнице (Кемнице) от почти 1000 жителей осталось меньше 200, в Пирне от 876 – всего 54. Население Магдебурга, оккупированного 11 раз, сократилось вдвое, а муниципальный долг вырос в 7 раз; 200 лет спустя горожане все еще выплачивали проценты по займам, сделанным во время войны. Население Берлин-Кёльна уменьшилось на четверть, Ной-Бранденбурга – почти наполовину. В Альтмарке Зальцведель, Тангермюнде и Гарделеген лишились трети своих жителей, Зехаузен и Штендаль – более чем половины, Вербен и Остербург – двух третей. В 1621 году не менее 200 кораблей ежегодно проходило через пролив Зунд (Эресунн) из портов Восточной Фрисландии; в последнее десятилетие войны – в среднем всего десять.
«Я не поверил бы, что страну можно так разорить, если б не увидел это своими глазами», – заявил военачальник Мортень в Нассау. И упорные усилия правителей по восстановлению сельского хозяйства дают нам предостаточно свидетельств массового опустошения земель.
Урон, нанесенный сельскохозяйственным землям и поголовью скота, трудно оценить ввиду недостатка надежных данных за период непосредственно до и непосредственно после войны. Легко допустить ошибку и списать на военные потери бедность сельского хозяйства и скотоводства, которая, возможно, всегда отличала какие-то районы. Несмотря на все горькие жалобы, армии ухитрялись до последнего кормиться за счет земли, сохранять для конницы по крайней мере часть четвероногих животных – и не всегда лошадей! – и еще запрягать кого-то в свои обозные фургоны. И опять-таки, как бы далеко мародеры порой ни забирались от своих лагерей, какая-нибудь деревня в стороне от дороги или укрытая в глухом конце долины могла остаться совершенно нетронутой.
Лейпциг обанкротился в 1625 году, но финансовое положение муниципалитета зашаталось уже давно. Некоторых городов проблемы почти не коснулись, а другие даже нажились на войне. Эрфурт попытался учредить свою ежегодную ярмарку, когда в 1632–1633 годах Лейпциг оккупировали войска. Население Вюрцбурга неуклонно росло. Бремен умудрился монополизировать рынок английского льна, Гамбург завладел торговлей сахаром и пряностями, которую прежде вели его конкуренты, и вышел из Тридцатилетней войны одним из лучших городов Европы, способным состязаться на Балтике со Швецией и Соединенными провинциями. Графство Ольденбург благодаря просвещенной бессовестности своего правителя так искусно маневрировало между меняющимися альянсами, что всегда не просто оказывалось на стороне победителя, но и избегало оккупации. Франкфурт-на-Майне через несколько тощих лет после Нёрдлингена вернул себе сравнительное богатство и процветание. Население Дрездена восполнило потери от чумы, приютив у себя беженцев и изгнанников, и за все время войны не выросло и не сократилось.
В начале XVII века Европа представляла собой взрывоопасный котел, в котором бурлили страсти взаимной ненависти протестантов и католиков. Территориальные претензии друг к другу предъявляли практически все страны материка, а многочисленные правящие дома вели бесконечные политические и дипломатические интриги. Взрыв был лишь вопросом времени и повода — поводом же послужила кровавая расправа в Праге над тремя представителями Священной Римской империи.Так началась масштабная Тридцатилетняя война. С 1618 по 1648 год в нее втягивались все новые государства, и, в итоге, она охватила всю Европу — от Испании до Швеции.
Битва при Азенкуре произошла 25 октября 1415 года и стала поворотным моментом не только в Столетней войне между Англией и Францией, но и в истории войн. Ошеломляющая победа Генриха V возродила военную славу Англии и значительно укрепила его территориальные претензии во Франции. Измученная английская армия была атакована численно превосходившими ее французами, но ограниченное поле битвы благоприятствовало более сплоченной английской армии. Недисциплинированные атаки французов в сочетании с исключительным мастерством английских лучников способствовали поворотному моменту в европейской войне.
Монография посвящена изучению восприятия войн и Англии эпохи позднего Средневековья. Обращаясь, прежде всего, к истории Столетней войны, автор исследует как идеологическое обоснование и осмысление конфликта в контексте политических и религиозных представлений эпохи, так и его восприятие в «массовом сознании». Особое внимание уделено репрезентации войн в хронистике и проблематике, связанной с формированием и функционированием национальной идентичности. Работа написана с привлечением широкого круга источников исторических нарративов и документального материала) и воссоздаем «образы войны», характерные для английского общества XIV–XVI вв.
В книге «Империи Средневековья» под редакцией известного историка-медиевиста Сильвена Гугенхейма впервые под одной обложкой собраны работы, описывающие становление и развитие 16 империй в разных концах света. Цель настоящего сборника — охватить единым взглядом схожие между собой политические образования в рамках протяженного хронологического отрезка в планетарном масштабе. Структура изложения материала обусловлена предложенным Гугенхеймом делением империй на три группы: империи-универсумы (такие как империя Каролингов, Византия, Монгольская и Китайская империи и т. д.), империи, изолированные в определенном географическом пространстве (Болгарская, Сербская, Японская, Латинская империя Константинополя, солнечные империи Латинской Америки), а также империи с рассредоточенными территориями (Германская империя Оттонов, Нормандская империя, империя Плантагенетов, талассократические империи Венеции и Шривиджаи). Статьи авторов, среди которых как именитые ученые, так и яркие молодые исследователи, отличаются оригинальностью подходов, насыщены фактами и выводами, представляющими несомненный интерес не только для специалистов, но и для самого широкого круга любителей истории.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.