Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [47]

Но, справедливости ради, я должен здесь добавить, что люди не все одинаковы, что существует много отличающихся друг от друга видов, например, люди со светлыми или темными волосами, с короткими или длинными ногами, с широким или узким носом, с сильным или слабым запахом изо рта, другими словами, очень разные, чтобы их можно было как-то различать, поскольку в противном случае это удавалось бы с трудом. Но я хочу сказать о другом, а именно — как люди реагируют на то, что мир выглядит совсем иначе, чем в самых прекрасных мечтах, и я здесь говорю не о людской массе, которая не научилась ничему, кроме как стенать и жаловаться, и этим она полностью поглощена и ничто иное ее не волнует, и потому она не может повлиять на дальнейший ход событий в мире.

Однако, к счастью, есть и другие типы реакций, из которых мне больше всего нравится оптимизм[66], поскольку он голодный, жадный, жаждущий, он не смиряется с немощью и безволием, которые, без сомнения, существуют в этом мире, и я не буду оспаривать их наличие, но мой мир может двигаться вперед, поэтому в нем можно утвердиться, принимая участие в его усовершенствовании, а не проводя время в ожидании спасения грядущего в конце всех дней. Мой мир может стать лучше, и он станет лучше, даже сам по себе, но разве не пошло бы дело значительно быстрее, если бы в нем приняло участие как можно больше людей?

Я никогда не мог понять, почему люди всего охотнее, скорбя и стеная, мечтают о Рае, вместо того чтобы, энергично действуя, создать свой собственный Рай здесь, в этом мире. Тогда в одном бы они отвечали своим притязаниям на то, что созданы по образу и подобию Божию, ибо быть Богом означает, в конце концов, только одно — быть творцом. Я никогда не понимал, что оправдывает пессимизм людей, такая позиция приличествует только Богу и мне, ибо только мы можем справедливо судить об этом, но ни в коем случае не люди, даже если они предпочтут положиться на свою фантазию, которая доставляет им больше мучений, чем сама действительность, ведь они считают отвратительным именно то, что им неизвестно. Такие люди не приносят никакой пользы моему творению — и я добавлю к этому: и к творению Бога тоже, насколько я представляю себе Его общий замысел, — а поскольку пользы они не приносят и крадут у других место и пропитание, то пусть они со всеми последствиями идут своим путем до конца.

По крайней мере, я еще хорошо помню, что в Греции жил в свое время человек по имени Пейситанатос (что означает «учитель смерти» или «проповедник самоубийства» — прозвище философа Гегеция. — Прим. ред.), который со всей страстью проповедовал учение апокартерон, заключавшееся в том, что следует убивать себя голодной смертью, поскольку в этом мире стоит жить, только если сумма наслаждений в жизни перевешивает сумму страданий, а это, как правило, не так. Проповедуя это учение, указанный человек жил очень долго и неплохо зарабатывал себе на жизнь, и умер он в один прекрасный день — после долгих-долгих лет жизни — от неизбежной старческой слабости, не позабыв взять перед этим обещание у своих детей, что они никогда не будут заниматься философией. Обещание свое они сдержали до нынешней поры, во всяком случае, я до сих пор о них ничего не слышал.

Признаюсь честно, я действительно не понял, что же такое кроется в этом пессимизме людей, неужели они от недостатка знаний не могут сами решить, не лучше ли поработать над совершенствованием мира, ведь они, в конце концов, слишком редко проявляли к этому особое рвение, и еще реже спокойно ожидали результатов своих действий. Иногда мне кажется, что за этим пессимизмом людей кроется что-то другое (как бы это выразиться повежливее, но в то же время поточнее?), а именно — отсутствие веры в свои силы. В глубине души они не до конца верят в то, что они действительно могут что-то сотворить в моем мире, во всяком случае, не так быстро и кардинально, как им, с их недовольством и нетерпением, того хотелось бы.

Возможно, Бог и я допустили в пору нашей юности ошибку, удивляя время от времени людей чудесами и другими фокусами, при этом мы хотели просто поразить их нашей мощью и великолепием, что нам, без сомнения, удалось, но, к сожалению, это произвело неожиданный, во всяком случае для меня, эффект, и люди даже сейчас все еще надеются и ждут, хотя им следовало бы научиться попытаться самим делать такие вещи собственными силами (какими бы малыми по сравнению со мной и Богом они ни были).

Действительно, некоторые занялись тем, чтобы в подражание Богу создать Нечто из Ничего только при помощи слов, и кое-кто достиг в искусстве магии[67] определенной сноровки, не нарушив, однако, при этом ход вещей в моем мире и в совершенном мире Бога, который называют Раем. А как же иначе? То, что люди не могут уподобиться Богу, способно повергнуть того или иного человека в отчаяние, и я очень хорошо их понимаю, ибо я и сам не Бог, а к этому мне пришлось долго привыкать. Но я из этого сделал собственные выводы, а именно: я должен применить свой способ и метод, и в результате я добился успеха, о чем, без сомнений, свидетельствует по-прежнему существующий мой мир. А разве не могли люди извлечь из этого опыт, что гораздо полезнее искать собственный путь, учитывая при этом, что для создания мира потребуется больше семи дней? Для этого изначально понадобилась бы, как минимум, добродетель терпения, но овладеть и пользоваться ею людям всегда удавалось с большим трудом.