Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [49]

Быть по сему. Я обойдусь без людей, мне они не нужны ни в качестве моего образа и подобия, ни в качестве восхищенных почитателей. Судить меня будут только за мой труд, и люди уж точно не будут присутствовать, когда будет принято решение, и речь будет идти не об их существовании и уж, конечно, не об их благополучии, а совсем о Другом, что людей не должно интересовать, поскольку своим ограниченным рассудком они вообще ничего не поймут. Вот мой аргумент: если бы я создавал мир для людей, то я был бы заинтересован в том, чтобы они прославляли меня за это и были благодарными до конца всех дней. Однако хвала людская оставляет меня столь же равнодушным, как и их стенания.

Чтобы внести ясность, раз и навсегда хочу здесь однозначно заявить: творение мое создано ради него самого, ни по какой иной причине, и ни для какой иной цели, кроме как осуществить данную возможность, поскольку я, творец, прошел, блуждая сквозь завихрения Хаоса, из Космоса возможностей, который был еще до всех времен и будет существовать вечно. За свои творения в моем мире я не ожидаю благодарностей и восхищения, хотя людям пристало бы познать в моем лице границы своего духа и способностей и проявить немного почтения к тому, что осуществили я и мой любимый алгоритм, ибо что бы ни создали люди с тех пор, как они бродят по Земле, оно мало и жалко по сравнению с моим творением. Люди хорошо бы сделали, если бы больше заботились о собственном совершенстве, а не требовали бы его от других, ибо, когда Страшный Суд начнет судить каждого по делам его, вот тогда будет видно, что дадут бесконечные жалобы и требования.

Каково высокомерие людское! Мир — это Воля и Представление[69], я же скажу, что сюда неплохо бы добавить хоть немного Власти и Способности, чтобы создать собственный мир, который обнаруживает свои изъяны не сразу же после седьмого дня, ибо с совершенством неразрывно связана гибель. Ведь, в конце концов, совершенство представляет собой не что иное, как владение всеми свойствами одновременно, куда включены и смерть, и страдание, а не только большие ожидания и красота. И как можно вообще оценить добро, здоровье и красоту, если не знать, что такое зло, болезнь и безобразие; лишь тот, кому знакомы потери, может оценить обладание. По этой причине люди должны помалкивать, а не взывать к Богу или черту, и сами заботиться о своих делах, которые достаточно важны и не терпят отлагательства.

Раз уж мы вышли на эту тему, скажу, что я часто задавался вопросом, как будут чувствовать себя люди, если в один прекрасный день, неважно, с помощью случая или чуда они вдруг действительно станут бессмертными и совершенными. Кажется, я нашел ответ: насколько я знаю людей, а знаю я их уже очень давно, это ничего в них не изменит, и их недовольство отнюдь не исчезнет. Они найдут другой объект для своего недовольства и станут громко сетовать, прежде всего на скуку, которую они рано или поздно почувствуют и которая вскоре превратит их бессмертную и совершенную жизнь в невыносимое существование, поскольку день за днем, вечность за вечностью совершалось бы одно и то же, не меняясь ни в чем и не вызывая потребности о чем-либо заботиться. Не осталось бы ничего, кроме простого существования, и ничто действительно не смогло бы побудить кого-либо к чему-либо, поскольку для этого больше не нужно было бы напрягаться.

Да и для чего напрягаться, и что изменится, если уже достигнуто совершенство, равновесие всех действующих сил, гомеостаз и гармония соразмерности? А коль скоро все будет во всем совершенным, то все будет одинаковым, исчезнут все различия и не будет границ, — только бескрайняя, совершенная бесконечность. И все будет на своем месте, распределено равным образом по ширине и глубине Небес, о которых говорят, что их когда-то было 32 — по одному для каждой из сефирот и для 22 букв. Сегодня же, по соображениям экономии, их осталось только 7 — для Триединства и 4 углов мира, а после Судного дня останется, в конце концов, только одно Небо, всеобъемлющее и гомогенное, что тогда будет логично и исполнено смысла.

Но тогда не будет больше движения и времени, поскольку его я должен буду возвратить Богу, правда, без процентов, ибо Бог не любит процентов и строго-настрого запретил их под угрозой жесточайшего наказания в тех 5 заповедях, о которых Он забыл, когда вторично должен был передать скрижали Моисею. Тогда и моему алгоритму придет конец, словно часам, у которых кончилась пружина, и тогда я буду судить свои творения, потому что позволить себе вынести им приговор имею право только я один и никто больше, кроме, наверное, Бога, но Он до сей поры очень редко обращал внимание на творческие действия и их результаты, во всяком случае, не в смысле конструктивной критики, которая иногда в минуты отчаяния могла бы оказать мне существенную помощь, но ничего не поделаешь.

Известно мне также, что многие люди с вожделенной надеждой ожидают пришествия именно того дня, когда не будет ни смерти, ни страданий, ни боли, ни криков, но большинство из них не имеют ни малейшего представления о том, что ждет их на самом деле; и хотя я ничего не страшусь, я боюсь все-таки наступления этого дня, ибо даже для меня наступит тогда страшная, бесконечная скука, я буду страдать от потери своего любопытства, которое не на что будет направить, поскольку ничего не будет происходить, даже день не будет отступать перед ночью