Трагедия казачества. Война и судьбы-5 - [13]
Я нимало не сомневался в том, что моя судьба — это судьба тех двух третей, что уже ожидали расконвоирования и вольной жизни. При этом я рассуждал так: с советской точки зрения я был гораздо менее виновен, чем большинство моих товарищей. Чин у меня был невеликий, в 15-м корпусе я пробыл всего три с половиной месяца, ни в каких антипартизанских действиях, а это значит, в нападениях на населенные пункты, участия не принимал, с гражданским населением никаких отношений не имел, то есть был обыкновенным фронтовым солдатом, хотя и участвовал почти все время в боях, но только в оборонительных.
Это было, по-моему, нормальная логика, но советская логика, как выяснилось позже, еще хуже женской логики.
С самого начала, почти на следующий день после прибытия в лагерь, было объявлено, что нам самым строжайшим образом запрещается переписка, а если кто будет в этом изобличен, то попадет немедленно под трибунал и наказан будет жестоко. Опасность, конечно, была серьезной, но разве она могла остановить людей, не имевших связи с их родными и близкими в течение двух-трех-четырех лет и работавших вместе с вольнонаемными?
Все начали писать письма. Нашими почтальонами стали наши девушки Катя и Шура, вечная им благодарность. Таким образом, наша бригада разбилась на две группы — Катину и Шурочкину. Я оказался в Катиной. Они приносили нам бумагу и карандаши, мы писали письма и указывали адреса; они на конверте указывали свой обратный адрес, по которому и получали ответные письма.
Я написал письмо отцу по адресу, где мы проживали перед войной: станица Ярославская, ул. Курганная, 25.
Далее события развивались так: Катя приносила письма в шахту, собирала нашу группу, вскрывала конверты и, по очереди читая начало письма, говорила: «Здравствуй, Коля! Это, Коля, тебе. Здравствуй, Вася! А у нас два Васи. Сейчас разберемся». Разбирались быстро, по обратному адресу или по содержанию письма.
Ответа я ждал долго. Но, наконец, в очередной «сеанс связи» Катя начала читать и говорит: «А вот, здравствуй, и кто-то, кого у нас нет. Наверно, ошибка?» Но я заорал не своим голосом: «Катя, это мне!» Мать назвала меня в письме моим детским именем, которым и до сих пор называют меня родственники и старые друзья.
Три года я не имел никаких сведений о своей семье, о своих родных и близких. И вот — такая радость. Но она была недолгой, новости были страшные. Отец остался в партизанском отряде, во время выполнения боевого задания был схвачен немцами и расстрелян в станице Лабинской (кстати, на обелиске, воздвигнутом в г. Лабинске в память о казненных партизанах, имени моего отца нет. Наверно, из-за меня.). О среднем брате Викторе мать получила извещение как о пропавшем без вести, но каким-то способом ей удалось узнать, что это произошло при форсировании Днепра возле Киева, где ушли на дно широкой реки многие тысячи красноармейцев, среди которых, скорее всего, был и брат. И все они теперь — пропавшие без вести. Старший брат Алексей прошел всю войну с первого до последнего дня, демобилизовался капитаном и остался в Одесской области на партийной работе.
Забегая вперед, расскажу и о мытарствах, которые пришлось претерпеть матери. Несмотря на геройскую гибель отца, мать изгнали из дома, где мы жили до войны, и поселили туда очередного номенклатурного партийного работника. Мать, женщина малограмотная и не имевшая никакой специальности, поступила на работу в больницу санитаркой, но когда райотдел НКВД получил известие обо мне, ее немедленно уволили, и работы никакой в станице ей не находилось.
Она переехала в станицу Белореченскую, где у нас было немало родственников, и поступила в колхоз рядовой колхозницей.
Так что письмо, посланное мной (вернее, Катей) по адресу, где ее уже не было, могло и не добраться до адресата. Однако люди, проживающие теперь в бывшем нашем доме, передали письмо кому-то из наших родственников, а те уже сообщили матери: «Юрка отозвался!» После этого она возвратилась в Ярославскую и все время работала в колхозе. Видно, страсти в НКВД понемногу улеглись. Я, конечно, сразу же отправил уже на адрес одного из родственников письмо, в котором о себе писал очень осторожно и уклончиво: ведь еще существовала военная цензура.
Меня долго, месяца два, не вызывали на допросы, и я счел это хорошим признаком. Первая волна отправляемых в Кемерово казаков прошла, теперь отправляли совсем понемногу, и это все вселяло надежду.
Следователь оказался молодым симпатичным старшим лейтенантом, и он сразу показался мне совсем не страшным человеком. Так и было: он меня не пугал, на меня не кричал, не говоря уже о кулаках, а неторопливо записывал все, что я ему рассказывал, а я это делал, не скрывая абсолютно ничего, и ничего не замалчивая. Только в одном вопросе он начал меня допрашивать более обстоятельно: почему я вдруг оказался в немецком госпитале? Но я раньше думал об этом и объяснил ему следующие известные мне обстоятельства:
— на фронте в Северной Осетии ко мне много раз обращались местные жители-осетины на осетинском языке, которого я не знаю и не понимаю;
— первые люди, которые подобрали меня и перевязывали на поле боя, разговаривали не по-русски и не по-немецки;
Разгром казачества был завершен английскими и американскими «демократами» насильственной выдачей казаков в руки сталинско-бериевских палачей, которым досталась «легкая» работа по уничтожению своих противников в застенках и превращению их в «лагерную пыль» в ГУЛАГе. Составители и издатели сборников «Война и судьбы» сделали попытку хотя бы отчасти рассказать об этой казачьей трагедии, публикуя воспоминания участников тех событий.По сути своей, эта серия сборников является как бы дополнением и продолжением исследовательской работы генерал-майора, атамана Кубанского Войска В.Г.
В настоящем сборнике показаны судьбы участников Русского Освободительного Движения, существовавшего в годы Второй Мировой войны.Читатель, увлекающийся историей, познакомится с рядом неизвестных или до сих пор замалчиваемых сведений об участии в войне на стороне национал-социалистической Германии русских и казачьих формирований, а также о причинах побудивших подсоветских людей выступить с оружием в руках на борьбу с большевизмом.Составители: Н.С. Тимофеев, С Д. Бобров.
В настоящем сборнике показана судьба трёх человек, разными путями оказавшихся в рядах Русского Освободительного Движения в годы Второй Мировой войны. Ряд неизвестных или до сих пор замалчиваемых сведений об участии в войне русских и казачьих формирований на стороне национал-социалистической Германии будут интересны читателю, увлекающемуся историей.Составители: Н.С.Тимофеев, С.Д.Бобров.
В настоящем сборнике, как и в предыдущих, показаны судьбы участников Русского Освободительного Движения, существовавшего в годы Второй Мировой войны. Особую ценность представляют воспоминания еще живых свидетелей трагических событий.Читатель, увлекающийся историей, познакомится с рядом неизвестных или до сих пор замалчиваемых сведений об участии в войне на стороне национал-социалистической Германии русских и казачьих формирований, а также о причинах побудивших подсоветских людей выступить с оружием в руках на борьбу с большевизмом.Составители: Н.С.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).