Трагедии - [23]

Не снисходя спросить, любезен ли Нерон

И склонен ли к любви... А правда, что влюблен

Британик в Юнию?

Нарцисс.

Но, господин мой, право,

Мне странен твой вопрос.

Нерон.

Бездонных глаз отрава

Не проникает в кровь таких юнцов, как он.

Нарцисс.

Любовь сама себе причина и закон.

Он любит Юнию. Очарованья данник,

Умеет и вздыхать, и слезы лить Британик,

И рьяно угождать, и ревностно служить.

Умеет, может быть, и нежность заслужить.

Нерон.

Как! Он ей нравится? Он в сердце к ней прокрался?

Нарцисс.

Не знаю, господин, хотя узнать старался,

Но вот что видел сам: он из дворца порой

Шатаясь выходил, от злобы сам не свой;

Твое величие, свое уничиженье

Еще раз ощутив, бессильно жаждал мщенья,

Мешались гнев и страх — он к Юнии спешил,

А, выйдя от нее, был полон новых сил.

Нерон.

Не о ее любви — о ненависти надо

Британику мечтать. Не ждать тому пощады,

Кто жалом ревности Нерона уязвит.

Нарцисс.

О чем ты, господин? Его унылый вид,

И вздохи тяжкие, и скорбные рыданья

Невольно в Юнии рождали состраданье.

Что в жизни ведала, что видела она?

Но быстро с глаз спадет незнанья пелена:

Когда предстанешь ты, блистательный, великий,

И будут вкруг тебя могучие владыки

Смиренною толпой стоять без диадем,

И в отдалении — Британик, сир и нем;

Когда ты скажешь ей, что в плен попал властитель,

Что ею побежден вселенной победитель,

Тогда — не побоюсь поклясться всем святым! —

Лишь повели любить и будешь ты любим!

Нерон.

А сколько впереди докуки, и тревоги,

И неприятностей!

Нарцисс.

Кто поперек дороги

Нерону встанет?

Нерон.

Кто? Октавия и мать,

Сенека, Бурр, весь Рим, я сам, что управлять

Столь добродетельно три года был обязан!

Постыла мне жена, я с ней ничем не связан,

Претит ее любовь, не трогает печаль.

Нет, мне давным-давно Октавии не жаль!

Когда же наконец я получу свободу?

Благоприятствует сама судьба разводу:

Октавия богов молить не устает,

Но боги глухи к ней. Уже четвертый год,

Как добродетелью расстрогать их не может,

И все по-прежнему ее бесплодно ложе,

И у державы нет наследника, Нарцисс[93].

Нарцисс.

Так что же, господин, ты медлишь? Разведись!

Против Октавии и ты, и Рим державный.

Пленился Ливией твой предок, Август славный,

И оба развелись, дабы вступить в союз,

И ты, владыка наш, потомок этих уз[94].

Тиберий Юлию, дочь Августа, оставил,

Хотя ее отец был жив и Римом правил.

Зачем же мешкаешь, себе наперекор?

Ушли Октавию и вырвись на простор.

Нерон.

Любовь предчувствием грядущих бед томима:

Мою ты знаешь мать — она неумолима.

Что, ежели ко мне с Октавией придет

И станет предъявлять моих проступков счет,

Вопя, что восстаю на святость Гименея,

Что рвать не смею уз, благословенных ею?

Как это выдержать? Я все-таки ей сын.

Нарцисс.

Над ней и над собой всевластный господин,

Ты правишь для себя, а не для Агриппины,

И, цезарь, знаешь сам — ты не из мягкой глины,

Ты тверд, а этот страх лишь для отвода глаз:

Ее любимцем был заносчивый Паллас,

А ты его сейчас изгнал без колебанья.

Нерон.

Я с радостью иду, куда влекут желанья,

Склоняю слух к тебе, приемлю твой совет,

Грожу и требую — когда ее здесь нет.

Я весь перед тобой, Нарцисс, как на ладони:

При ней ни мужества, ни воли нет в Нероне.

Быть может, дело в том, что столько лет подряд

Меня по жизни вел ее суровый взгляд,

А, может, приношу признательности дань я

За все ее труды, за все благодеянья.

Так или иначе, бессильный и немой,

Пред гением ее сникает гений мой[95].

Чтоб сбросить этот гнет, в себе я замыкаюсь

И от нее бегу, а иногда стараюсь

Больнее оскорбить, дабы, судьбу кляня,

Теперь уже она бежала от меня...

Заговорился я. Пора нам и расстаться,

Не то начнет тебя Британик опасаться.

Нарцисс.

Ну нет! Мне полностью доверился простак

И сам меня послал разведать, что и как,

Искусно вытянуть у цезаря признанья,

Понять все замыслы, постичь все начинанья

И встрече с Юнией здесь во дворце помочь:

Не видеть милую ему уже невмочь.

Нерон.

Что ж, пусть увидятся. Неси ему скорее

Столь радостную весть.

Нарцисс.

Не будет ли мудрее,

Мой добрый господин, их навсегда развесть?

Нерон.

Я с этим не спешу — на то причины есть.

Потом Британику за все воздам сторицей.

Ступай, иди к нему, не уставай хвалиться,

Что обманул меня... Шаги... Она идет!

Скажи, что Юния его сюда зовет.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Нерон, Юния.

Нерон.

Бледнеешь и дрожишь и голову склонила?

Меж тем в моих глазах суровость не сквозила.

Юния.

Я правду, господин, сказать тебе должна:

Не цезарь нужен мне, Октавия нужна.

Нерон.

Ты к ней, счастливице, добра и благосклонна,

И горькой завистью полна душа Нерона.

Юния.

Как мне тебя понять?

Нерон.

Могу сказать ясней:

Ценить достоинства дано не только ей.

Юния.

А от кого еще мне ждать благоволенья?

Что совершила я? Какие преступленья?

Ты покарал меня, но в чем, скажи, она,

Моя ужасная перед тобой вина?

Нерон.

Вина немалая. Ты хочешь знать — какая?

Зачем таилась ты, Нерона избегая?

Зачем свою красу, усладу наших глаз,

Бесценный дар богов, ты прятала от нас?

Меж тем Британику, я знаю, нет запрета

Влюбленно созерцать бутон в часы расцвета.

В твое святилище ему открытый вход,

А цезарь при дворе, как изгнанный, живет!

Его признаниям ты, говорят, внимаешь,

Молчишь, но дерзкого за них не изгоняешь,

Хотя сомненья нет, что Юния горда

И безрассудных чувств не примет никогда,