Товарищи офицеры - [19]
Климов вздохнул. Инспекторская их не касается!
Сегодня его взвод по человечку растащили интенданты… «Милое дело, — сказал Лобастов. — А ты и плюй себе в потолок!..»
Приплыли бифштексы, и новый стакан водки встал перед Климовым, как новая неприятность. Нет, сегодня он не отстанет от Лобастова…
— Я тебя с Катюшей познакомлю, — говорил Лобастов. На столе менялись графинчики. У Сашки лицо вспухло под глазами…
Климов, весь напрягшись, все еще ждал, что загадочная натура Сашки вот-вот раскроется в каком-то необыкновенном поступке. Прокуренные своды «Прибоя» представлялись подземельем сказочного и древнего замка.
…Катюша оказалась недотрогой. Лобастов сказал, что нужно плюнуть на нее, потому что он в ней ошибся.
— Погоди, — сказал он Климову, тронув его за плечо, — я тебе такой фокус покажу — закачаешься!..
Поздней ночью, на тихой окраинной улочке, они стучались в незнакомый Климову дом. «Общежитие медицинских сестричек», — объяснил Лобастов. Климов будто бы отговаривал товарища, но, когда им открыли, вошел вместе с ним в тускло освещенные сенцы.
Все случившееся дальше, в какие-то пять минут, заставило Климова мгновенно отрезветь.
К ним в сенцы вышла девушка в длинном домашнем халате. Лобастов наклонился к ней и стал что-то шептать, кивая в сторону Климова. А потом… В настороженной тишине раздался оглушительный звон пощечины, и если б Климов не поддержал приятеля, тот наверняка не устоял бы на ногах…
— Краля, — процедил Лобастов сквозь зубы.
— Негодяй, — ответила девушка, всхлипнув. — Вернется Артанян, я обо всем ему расскажу… И про вас, молодой человек!..
Последняя угроза била обращена к Климову…
Климов догадался, что это была Настя. Он слышал о ней, но никогда не видел. Артанян почему-то никогда ее не показывал. Кавказская ревность?.. Что-то непохоже. Артанян изредка хвастал, но видно было по всему, что с Настей у него что-то не ладится.
Утром, фыркая и отдуваясь под ледяной водой умывальника, Климов пытался думать о чем-то второстепенном, и это ему не удавалось.
За спиной ворчала хозяйка:
— Хорошенький ты заявился… Верно, этот, здоровенный, тебя увел…
— Вы про Лобастова? — отозвался Климов.
— Лобастого? Не приметила. Носатый он и краснорожий — это верно. Хмельное, видать, мастер жрать…
Климов громче фыркал и натирал уши, чтоб не слышать ворчания за спиной.
Его разбудили раньше обычного — за ним прибежал посыльный… Что там случилось, в казарме? И если б успеть всему — с головы до ног окунуться, омыться ледяной водой!..
…Почти бегом торопился в монастырь, не ожидая автобуса. Над Болотинском только-только рассвело.
Готов был ко всему, но, узнав в казарме новость, просто опешил. Генерал приказал представить к инспекторской проверке сто процентов личного состава. В лес, капитану Ермакову, послали телеграмму с приказанием вернуться.
— Хорошо б побриться успели! — говорили офицеры.
Комбат майор Бархатов встретил Климова сумрачным взглядом. Куда девались недавние приязненные отношения?.. В руках у майора — взводный журнал.
— Вы, лейтенант, с ума сошли! — ответил майор на приветствие Климова. — Куда исчезли часы? Пятьдесят четыре часа боевой подготовки?..
— Но, товарищ майор…
— Почему в субботу только два часа занятий?
— Солдаты спали после ночной разгрузки…
— Ах, спали!.. А четвертого и шестого — тоже спали? А двадцать девятого?.. Да вы, голубчик, знаете, что за это бывает?
Климов ничего не понимал в эту минуту.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Колонна из восьми грузовиков въехала в монастырские ворота в половине третьего ночи. Капитан Ермаков с двумя взводами вернулся из леса.
— Добрый вечер! — ответил капитан на рапорт и приветствие Климова. — Что, смотр завтра?
— То есть уже сегодня, — поправил Климов. — В десять ноль-ноль.
Солдаты сошли с машин и строились повзводно; в темноте, в своих ватниках, они походили на неуклюжих вытянувшихся медвежат…
— Майор Бархатов просил ему позвонить, как только вернетесь, — сказал Климов.
— Поможет выгладить шаровары? — усмехнулся Ермаков. И тут же простуженным, но громким голосом, к солдатам: — Товарищи! Мы прибыли, как говорится, с корабля на бал… Приказываю: не ложиться спать, пока сержанты не проверят внешнего вида. Сержантам о готовности своих отделений докладывать мне. Напра-во! В казарму — шагом марш!
Взводный-первый, он же парторг роты Борюк, цепляя сапогами по неровной сырой земле, рассказывал Климову:
— Двое суток не спали. Дорога! На шоссе ремонт, а в объезд — трясина. Машины на руках тащили… Может быть, до утра отложить приготовления? — предложил он капитану. — Они теперь и нитку в ушко не просунут!
— Пусть в канцелярию заходят, я помогу, — ответил насмешливо капитан.
…Климов вспомнил ночные хлопоты, сидя на лавочке у входа в казарму, щурясь и пряча глаза от ослепительно голубого неба. Утро выдалось совсем праздничное, и как-то невольно думалось, что все треволнения позади.
Подсохший плац желтел свежим, насыпанным с вечера песком, красные флажки трепетали на маленьких белых ножках, обозначая фланги батальонов на предстоящем смотре. Где-то в казарме тренировался барабанщик — негромкая дробь долетала через открытую форточку.
Плац постепенно заполнялся марширующими солдатами, офицеры выводили своих людей для последней репетиции. Климов глядел на них, как глядят в прохладную погоду вслед отважному купальщику: любуясь его отвагой и не решаясь, подобно ему, ступить в зябкую воду.
