Товарищи офицеры - [17]
За калиткой булыжная мостовая блестела, умытая водой и солнцем; в полных кюветах плыли щепки и прошлогодние листья; земля на обочинах мягко подавалась под сапогами. До самых сумерек стоял над городом прозрачный шатер высокого голубого неба.
Климову все удавалось в этот день: и рапорт комбату о ночной разгрузке столбов, и шутки на перекурах с солдатами. Весь день был прожит в каком-то радостном беспокойстве, но Климов ожидал чего-то большего, необычного. Ему запомнился сон, приснившийся под утро: поезд с розовыми окнами, а в поезде — Маша. Она едет к нему…
Сон не выходил из головы. «На нее это похоже: приехать без предупреждения. Она — такая!» — думал Климов. Мысль о возможном ее приезде повторялась снова и снова. «А почему бы ей не приехать? Ведь обещала!» Даже то обстоятельство, что он давно не получал писем ее, подтверждало его мечтательные предположения: «Не пишет. Значит, готовит сюрприз!»
В обед он вспомнил, что у него плохо прибрано в комнате и ничего не куплено — ни конфет, ни вина — на случай внезапного появления Маши.
Он купил в военторговском буфете коробку с шоколадным набором. На вино не хватило денег, но он все равно раздумал запасаться им заранее: «Если слишком хорошо приготовиться — сглазишь, пожалуй!» Он усмехнулся и — раньше обычного ушел со службы, словно Маша уже сидела в его комнате…
В доме никто не откликнулся на его порывисто-настороженные шаги. Половица у входа скрипнула одиноко и тоскливо. Маши не было и не могло быть: у нее в Москве, в институте, лекции…
Конфеты он положил под ее фотокарточку, и сам усмехнулся этому своему жесту — словно посмотрел на себя со стороны…
«Может быть, ты и не рыцарь. А монах — это точно», — сказал он сам себе.
Как бы машинально, он взял со стола томик пушкинской лирики, раскрыл не глядя страницы; потом снова закрыл. Зимой, увлеченный и занятый службой, он почти забыл о любимых поэтах. Даже Маяковский и Есенин, эти великие и разные, давно не тронутые, стояли на полке рядом с уставами и политическими брошюрами.
Кто из великих благословит лейтенанта, засевшего за книги в этот редкостный весенний вечер?.. Климов мельком и в шутку подумал о благословении…
…Через полчаса он ужинал пивом и бутербродами в маленьком буфете при Доме офицера. Вокруг него, двигая стульями, лейтенанты всех родов оружия торопились на танцы.
— Пойдем, а то танкисты захватят командные высоты!
— Они сюда прямо на гусеницах: вчера с учений!
Из коридора доносился шум ожидающей толпы, сквозь стеклянные двери мелькали нарядные платья женщин.
Климов был один. Артанян находился в лесу, Лобастов заступил на дежурство. Когда раздался первый, тягучий и призывный вздох оркестра, лейтенант вошел в зал и пригласил на вальс худенькую, с веснушками на лице, грустную девушку. Потому что она стояла ближе всех…
…Окна в зале были широко распахнуты, но запахи весны сюда не долетали. Одеколоны и духи успешно противостояли весне, зато и нарядные, всех расцветок, платья женщин напоминали Климову о неживых, искусственных цветах.
Девушку с веснушками он потерял. «Весна сбежала», — подумал он, осматривая зал. А сам не собирался уходить. Все-таки шум тут веселый, хотя это не одно и то же, что шумное веселье… Может быть, окажись в этом зале Маша — и он смотрел бы на всех и на все другими глазами…
Маши не было. И писем ее тоже. Климов стоял у выхода и заставлял себя чего-то ждать. Он дождался. В зал вернулась весна.
Это была не та девушка с веснушками, а много лучше и красивей. Она прошла в угол и села там. Ее никто не приглашал на танцы. «Может быть, мне показалось, что она красивая?» — подумал Климов.
Ей было лет двадцать или немногим более. Светлое зеленое платье, свободно наметившее гибкую девичью фигуру, застенчивый румянец на белом лице и живые черные глаза — вот что напоминало в ней весну. Короткие черные волосы ее походили на хохолок птицы. Тонкая шея и руки были открытыми — руки она держала немножко откинутыми — словно крылья… «Птица-весна», — назвал ее Климов, вовсе еще не думавший подойти к незнакомке.
А она разочек даже бросила на него из-под ресниц очень веселый и словно ожидающий взгляд.
«Приглашу на следующий, — решил Климов. — Вот закончится этот вальс…» И тотчас музыка смолкла, будто нарочно, чтоб испытать решимость лейтенанта. Офицеры с девушками растекались по сторонам, освобождая на время середину зала.
Климов медлил: «Вот начнется — тогда…»
Оркестр снова заиграл, а лейтенант все еще выжидал. Боялся очутиться один на один с такой красивой в середине зала…
Он не запомнил, как прошел те несколько шагов, что отделяли его от незнакомки. Мог только надеяться, что никто не заметил ни его порывистости, ни растерянности…
Она легко и послушно положила руку ему на погон. Лейтенант двигался так, словно боялся нечаянно уронить эту руку. Не слышал музыки, сбивался с такта.
— Вы редко бываете на танцах? Хотите, поведу я? — Она не смеялась, она словно заботилась о том, чтобы ему было хорошо. Могло ли ему быть лучше?
Она сказала, что ее зовут Валя.
Потом, в раздевалке, он подавал ей пальто, отделанное чернобуркой, следил, как она, нагнувшись, застегивала блестящие ботики, и только тогда впервые вспомнил о Маше: «У нее такие же ботики. С молниями…»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе «Белая птица» автор обращается ко времени первых предвоенных пятилеток. Именно тогда, в тридцатые годы, складывался и закалялся характер советского человека, рожденного новым общественным строем, создавались нормы новой, социалистической морали. В центре романа две семьи, связанные немирной дружбой, — инженера авиации Георгия Карачаева и рабочего Федора Шумакова, драматическая любовь Георгия и его жены Анны, возмужание детей — Сережи Карачаева и Маши Шумаковой. Исследуя характеры своих героев, автор воссоздает обстановку тех незабываемых лет, борьбу за новое поколение тружеников и солдат, которые не отделяли своих судеб от судеб человечества, судьбы революции.
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
Книгу известного советского писателя Виктора Тельпугова составили рассказы о Владимире Ильиче Ленине. В них нашли свое отражение предреволюционный и послеоктябрьский периоды деятельности вождя.
Почти неизвестный рассказ Паустовского. Орфография оригинального текста сохранена. Рисунки Адриана Михайловича Ермолаева.
Роман М. Милякова (уже известного читателю по роману «Именины») можно назвать психологическим детективом. Альпинистский высокогорный лагерь. Четверка отважных совершает восхождение. Главные герои — Сергей Невраев, мужественный, благородный человек, и его антипод и соперник Жора Бардошин. Обстоятельства, в которые попадают герои, подвергают их серьезным испытаниям. В ретроспекции автор раскрывает историю взаимоотношений, обстоятельства жизни действующих лиц, заставляет задуматься над категориями добра и зла, любви и ненависти.
В основу произведений (сказы, легенды, поэмы, сказки) легли поэтические предания, бытующие на Южном Урале. Интерес поэтессы к фольклору вызван горячей, патриотической любовью к родному уральскому краю, его истории, природе. «Партизанская быль», «Сказание о незакатной заре», поэма «Трубач с Магнит-горы» и цикл стихов, основанные на современном материале, показывают преемственность героев легендарного прошлого и поколений людей, строящих социалистическое общество. Сборник адресован юношеству.