Под жарким солнцем
Илья Зиновьевич Гордон — известный еврейский писатель, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на идиш, русском и других языках. Читатели знают Илью Гордона по книгам «Бурьян», «Ингул-бояр», «Повести и рассказы», «Три брата», «Вначале их было двое», «Вчера и сегодня», «Просторы», «Избранное» и другим. В документально-художественном романе «Под жарким солнцем» повествуется о человеке неиссякаемой творческой энергии, смелых поисков и новаторских идей, который вместе со своими сподвижниками в сложных природных условиях создал в безводной крымской степи крупнейший агропромышленный комплекс. Прообразом главного героя романа послужил бывший председатель ордена Ленина колхоза «Дружба народов», Герой Социалистического Труда И. А. Егудин. Роман охватывает большой отрезок времени, в нем правдиво и психологически точно дана широкая панорама жизни людей разных национальностей и разных судеб. Роман И. Гордона «Под жарким солнцем» проникнут любовью к социалистической Родине, романтикой, пафосом созидания.
| Жанр: | Советская классическая проза |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 191 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1986 |
| Формат: | Полный |
Под жарким солнцем читать онлайн бесплатно
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Илюсик был в семье одиннадцатым ребенком.
В пятницу, к вечеру, перед самым заходом солнца, когда еще не успели зажечь в начищенных до блеска подсвечниках молитвенные свечи, предвещавшие приход святой субботы, закончив работу в помещичьей усадьбе, Авраам поспешил домой.
У порога встретила его подвязанная чистой простыней бабка Брайна в черном чепце и, смиренно, благочестиво улыбаясь, торжественно сообщила:
— Поздравляю, реб Авраам, поздравляю, ваша Зельда родила мальчика.
Подведя его к постели, где лежала резко осунувшаяся после тяжелых родов жена, она добавила:
— Посмотрите, какого она принесла молодца… крепыш, богатырь, жить ему до ста двадцати лет!
Авраам долго рылся в карманах, старался найти монету-другую, чтобы отблагодарить повитуху за принятие родов, за добрые слова и пожелания, но там и ломаного гроша не оказалось. А признаваться в этом ему не пристало, и он продолжал шарить в пустых карманах, делая вид, что намерен вознаградить ее за труд и старания.
Между тем бабка Брайна не переставала восхищаться новорожденным:
— Нам бы с вами, реб Авраам, столько счастливых лет, скольким я младенцам помогла за свою жизнь появиться на свет божий, но такого мальчугана, как ваш новорожденный, право, не упомню. Увидите, реб Авраам, сколько радостей он доставит вам и вашей Зельде, дай бог расти ему здоровеньким!
— Спасибо, спасибо, вознагради вас господь за вашу добрую душу, за ваши благочестивые дела.
— Должна вам сказать, что господь бог пока что не очень торопится вознаградить меня… Мы же живые люди, душу надо чем-то поддержать… Может случиться, что, когда появятся божьи милости, уже не будет сил принять их…
Авраам понял, на что намекает бабка Брайна, и ему ясно стало, что красивыми словами тут не отделаться, и начал оправдываться:
— Я, милая моя Брайна, в долгу у вас, сохрани бог, не останусь. Чуть только поправится Зельда, мы с вами расквитаемся. Но сами понимаете, что ее прежде всего надо поставить на ноги. А нынче, как положено по обычаю, вероятно, нагрянут мальчики, чтобы поздравить роженицу, надо раздобыть для них хотя бы медовых пряников. Да и мы с нашими ребятишками тоже живые люди… Одним воздухом не обойдемся…
— А я-то, а я-то надеялась, что господь снизошел к нашим молитвам, благословив вас таким удачным сыном, и что нам с дочерью — горемычной вдовой — благодаря этому удастся чем-нибудь разжиться к субботе.
Авраам широко развел руками, сильно хлопнул себя по бедрам и отчаянным голосом сказал:
— В честь новорожденного бог не ниспослал мне ничего такого, из чего я смог бы воздать вам должное за то, что вы помогли дитяти увидеть свет божий. Так что же мне делать?.. Думаю, что господь простит нам, если не встретим святую субботу так, как он нам повелел… Побежал бы куда-нибудь занять немного денег, но видите, солнце садится, пора зажигать свечи.
Зельда лежала с закрытыми глазами и тихо стонала. Услышав, с какой болью в душе муж объясняется с Брайной, она подозвала его к себе и, напрягаясь изо всех сил, прошептала:
— К субботе я успела приготовить все как надо… Чолнт[1] дети поставили в печь. Пусть Брайна отпразднует с нами…
У Авраама точно тяжелый камень с сердца свалился. Он был рад, что сможет справить субботу не хуже людей.
— Слышите, слышите? — обратился он к повитухе. — Зельда приглашает вас с дочкой к нам… Отпразднуем вместе…
— Халу я тоже успела испечь, — тихо продолжала Зельда. — Пусть Брайна зажжет свечи и помолится за меня тоже, а ты, Авраам, ступай в синагогу, а как вернешься, справишь «кидиш»[2]. Вино в шкафчике…
Теперь только, придя немного в себя, Авраам заметил, что во всех уголках сверкает чистота, в доме уютно и, как всегда в канун субботы, дети умыты, опрятно одеты, а у девочек аккуратно заплетены косички.
Авраам никак не мог постичь, каким это образом умудряется Зельда сводить концы с концами на скудный его заработок, который приносит ей раз в неделю, — умеет накормить десять ртов да еще отложить кое-что на субботу и праздники, чтобы справить их не хуже людей. Он был уверен, что на всем свете не найти такой умной, умелой, экономной и изворотливой хозяйки, как его Зельда. Никто неспособен, как она, бесконечно стирать, чинить, латать, ушивать, уширять, лицевать, перешивать, превращать рубахи в наволочки, простыни в фартучки, юбчонки в штанишки, и что только она не придумывает, чтобы дети были обуты, одеты, и не кое-как, а даже нарядно.
…Когда Авраам узнал, что родился мальчик, он сразу задумался, как наречь сына. Обычно, когда рождался ребенок, он спрашивал Зельду, чье имя из своих покойных родственников она хотела бы ему дать.
— Ты уж назови его именем какого-нибудь из своих покойников.
— Я хотел бы назвать его в честь моего деда, того самого, который был в мире праведных уже тогда, когда мы поженились. Был он здоровяк, каких мало, работник что надо. К тому еще голова у него была светлая — настоящий мудрец. Слава о нем шла по всей округе, и отовсюду обращались к нему люди за добрым советом. Звали его Илья, а величали Илья-пророк, как в писании.
— Ну, так давай назовем его Ильей. Пусть пойдет он в деда здоровьем, трудолюбием, головой и пусть доживет до ста двадцати лет.
