А сейчас она узнаёт, что он, оказывается, хотел, чтобы она считала его погибшим?
– Кто же ты такой? – Рита отчаянно моргала, чтобы скрыть слезы.
– Я тот же парень, которого ты знала, – выдавил он.
– Нет. – Она выпрямилась, задрала подбородок и смерила его гневным взглядом. – Джек, которого я знала, никогда бы не заставил меня пережить то, что я вынесла за эти полгода.
На мгновение ей показалось, что она увидела стыд в его глазах, но это быстро исчезло. Наверное, она приняла желаемое за действительное.
– Разговор не обо мне, – сдержанно произнес он. – Ты беременна.
– Ты весьма наблюдателен, – съязвила Рита и обхватила живот руками, словно обороняясь.
– И какой срок?
Она понимала суть вопроса: кто отец? И не знала, от чего больше сейчас страдает – от боли или злости.
– Шесть месяцев, – многозначительно ответила она. – Поэтому ответ на твой столь завуалированный вопрос такой: отец ты.
Сказав это, она не ощутила особой радости. Да, она любит своего ребенка, она любила его отца. Но этот незнакомец, смотрящий на нее холодными глазами, – чужой человек.
– И ты не сообщила мне об этом.
У нее непроизвольно вырвался смех. Ну и нелепое замечание.
– Джек, а как я могла это сделать? У меня не было никаких способов связаться с тобой. Ты собирался написать и сообщить адрес. Не думаю, что письмо, адресованное Джеку Бьюканану, морскому пехотинцу США в какой‑то пустыне, дошло бы до тебя.
Он сдвинул челюсти, сощурился и засунул руки в карманы. От порывов ветра темно‑красный галстук развевался, словно флаг, волосы растрепались. Глаза смотрели холодно.
– Я понял. Как я уже сказал, у меня были причины.
– Но я их пока не услышала.
– Да… Сейчас это не важно. А важно вот это. – Он перевел взгляд на ее круглый выпирающий живот, потом снова на ее лицо. – Мой ребенок.
– Ты хочешь сказать – мой ребенок, – поправила его она.
– Рита, если ты думаешь, что я уйду от ответственности, то ошибаешься.
– А с какой стати мне так не думать? – Она отодвинулась от него. – Ты же ушел и не оглянулся.
– Это неправда, – пробормотал он, отвернулся и стал смотреть на океан. – Я думал о тебе.
Сердце у нее дрогнуло, но Рита устояла. Он ушел. Вычеркнул ее. Допустил, чтобы она оплакивала его, черт подери. «Я думал о тебе» – не восполнит страдания, которые она вынесла.
– И я должна тебе верить?
Он искоса посмотрел на нее:
– Хочешь верь, хочешь нет, но это ничего не изменит.
– Согласна, не изменит. Послушай, я должна вернуться к работе.
– Твой хозяин не уволит тебя, если ты будешь отсутствовать дольше четверти часа.
Она рассмеялась:
– Хозяин – это я. Пекарня моя, и мне пора туда вернуться.
– Твоя?
– Да. – Рита развернулась и пошла обратно к Главной улице.
Он остановил ее.
– Почему ты приехала сюда? Я имею в виду Сил‑Бич. Ты ведь жила в Юте, когда мы познакомились.
Рита пристально на него смотрела. В ярких лучах солнца он выглядел таким красивым! Высокий, широкоплечий, в элегантном костюме. Помимо воли внутри у нее что‑то шевельнулось, что‑то похожее на желание.
Но это было давно, напомнила себе она, а что сейчас?
– Я переехала. Потому что хотела быть ближе к тебе, – ответила она и добавила: – Конечно, это когда я не думала, что ты умер. А сейчас единственное, что умерло, это мое чувство к тебе.
Рита ушла, но чувствовала спиной его взгляд. Она знала, что видела его не в последний раз.
Днем Джек вернулся в булочную, сел за столик у стены и заказал кофе. Поток посетителей казался неиссякаемым, люди смеялись, болтали и уходили, унося с собой красные фирменные коробки с выпечкой. «Это ее пекарня!» – с восхищением думал Джек.
Небольшое помещение радовало глаз старомодной изысканностью – блестящий полировкой деревянный пол, темно‑синий гранитный прилавок, касса из хромированной латуни, стеклянные витрины с кондитерскими изделиями, медные бра на стенах и горшки с цветами и зелеными ветками. Одним словом – первоклассная итальянская пекарня.
Джек поискал глазами Риту. Она не обращала на него никакого внимания, но его это не задевало – у него есть время, чтобы все обдумать.
Голова у Джека гудела. Новость о ребенке, он опять видит Риту… Он не один месяц старался забыть ее, а сейчас в памяти вспыхнуло все.
Он увидел ее стоящей у кромки воды, лунный свет падал с холодного черного неба. Декабрь на пляже – время совсем не жаркое, а на ней только жакет, туфли она держит в руке, и ледяная вода набегает на ступни.
Волосы у нее – копна темно‑каштановых кудрей, они развеваются от ветра. Она услышала его шаги, повернула голову и посмотрела на него. Ему бы пройти мимо к пирсу, но что‑то в облике этой девушки заставило его замедлить шаг. Он остановился на расстоянии, потому что не хотел ее пугать, но стоило ему увидеть большие карие глаза, как его потянуло к ней. Такого он никогда прежде не испытывал.
– Не бойтесь, – сказал он. – Я вполне безобидный человек.
Она еле заметно улыбнулась и склонила голову набок:
– Сомневаюсь в этом, но я не испугалась.
– Почему? – спросил он, сунув руки в карманы джинсов. – Пустой пляж, темнота, странный парень.
– Вы не выглядите таким уж угрожающим. К тому же я сильная, – сказала она. – И быстро бегаю.
