– Джек! – Она обняла его, но, заметив, что ответной реакции нет, отступила назад, и улыбка исчезла. – Каким образом ты здесь? Я думала, что ты умер. Я ничего от тебя не получала и…
Он бросил взгляд вокруг – на них обращали внимание. Не хватало еще, чтобы их разговор услышали. А им – взгляд снова упал на ее живот – есть о чем поговорить.
– Не здесь, – негромко произнес он. – Давай пройдемся.
– Я на работе. – Она указала на очередь покупателей у прилавка.
– Сделай перерыв. – Джек спиной чувствовал, что на них смотрят. Надо убираться отсюда, и поскорее. Но без Риты он не уйдет. Ему нужны ответы на вопросы, и он их получит. Она здесь, и она беременна. Судя по размеру живота, месяцев шесть, а это означает, что они обязаны поговорить. Сейчас.
Она нахмурилась. Он угадал ход ее мыслей: ей не нравится, что он командует; она удивлена его появлением; она хочет получить ответы на вопросы не меньше, чем он.
Рита позвала рыженькую девушку за прилавком:
– Кейси, я уйду на перерыв. Вернусь через пятнадцать минут.
– Мы можем не уложиться в пятнадцать минут, – предупредил Джек, когда Рита уже шла к двери.
– Уложимся, – бросила она через плечо.
Он в два шага нагнал ее и взял за руку. Как только они вышли, она выдернула свою руку.
– Я могу идти самостоятельно, Джек.
И больше ни слова.
Рита направилась к пирсу по тенистой улице. Джек полюбовался на нее пару минут. У нее и раньше была аппетитная попка, и он будет глупцом, если сейчас этим видом не насладится. Он успел забыть, какая она миниатюрная. Но не хрупкая. И у этой женщины был взрывной, несдержанный характер, что ему нравилось. Но прямо сейчас ему следует думать о другом. Почему она в Сил‑Бич? И беременна?
Джек быстро приспособил к ее походке свои шаги. Они остановились на красный свет у Океанской авеню. Через улицу простирался пляж, дальше – пирс и океан. Даже на расстоянии можно различить серфингистов, разрезающих досками волны, рыбаков на пирсе и велосипедистов, гоняющих вдоль боковой дорожки.
Пока они ждали сигнала светофора, он смотрел на Риту, и его взгляд неизменно притягивался к ее животу. Он в растерянности взъерошил волосы. Да, ему следовало написать ей, как обещал. Надо было связаться с ней, когда окончательно вернулся домой. Но он вернулся из такого места, о котором ни с кем не хотел говорить. Черт, даже семья не могла вытянуть из него ни слова.
– Как давно ты уже дома? – спросила Рита. Ее голос был едва слышен за шумом машин.
– Четыре месяца.
Она посмотрела на него, и он прочитал гнев и грусть, золотой блеск в темно‑шоколадных глазах погас.
– Рада это узнать.
Зажегся зеленый свет, и она переступила через бордюр. Он опять взял ее за руку и крепко держал, несмотря на то что она хотела оттолкнуть его.
Как только они перешли улицу, Рита отдернула руку, и он пошел следом за ней, а она направилась к скверу на краю парковки. Сильный ветер развевал ее волосы, завязанные в хвост, и полы его пиджака.
Она оглянулась на него и заговорила с болью и досадой:
– Я думала, что ты умер.
– Рита.
Она покачала головой и подняла руку, чтобы он замолчал.
– Я так думала. Ты сказал мне, что напишешь. И не написал. Ты дома уже четыре месяца, но не искал меня.
Джек вздохнул и признался:
– Нет, не искал.
Она качнулась, словно он ее ударил.
– Ничего себе. И ты даже не извиняешься?
– Нет, не извиняюсь. – Он не сводил глаз с ее лица. – На это были причины.
– Не терпится узнать, что же это за причины.
Рита сцепила руки, чтобы унять бешеный стук сердца. Бросив взгляд на Джека, она поняла, что успокоиться не удастся – он неотразим. Черные волосы – более длинные, чем раньше, – прозрачно‑голубые глаза и твердый подбородок… все это породило такую лавину чувств, что она едва могла продохнуть.
Всего одну волшебную неделю шесть месяцев назад она была влюблена и думала, что он испытывает то же самое. Потом он уехал, а она осталась, ожидая письма, которое так и не пришло. Поэтому вот уже несколько месяцев она была убеждена, что он умер. Убит в военных действиях во время последней командировки. Когда они познакомились, она знала, что он морской пехотинец в кратковременном отпуске. Знала, что он возвращается туда, где опасно, но почему‑то убедила себя, что он уцелеет. Что вернется домой. К ней.
Он обещал написать, и когда она ничего от него не получила, то долго горевала. Ей пришлось посмотреть правде в лицо: он никогда не вернется, погиб, и все, что у нее с ним было, – это кратковременное знакомство, которое закончилось.
А сейчас он здесь.
– Как ты меня нашел?
– Я не искал, – покачал головой Джек. – Я просто шел по улице, услыхал твой смех и застыл на месте.
О господи! Так это случайность? Прихоть судьбы. Он ее не искал. Он, вероятно, забыл о ней в тот же момент, как ушел полгода назад. А что делала она? Скорбела. Горевала. Память о той боли прорвалась в ее словах:
– Я думала, что ты погиб. – Хоть бы он не услышал этой боли!
Он вздохнул, выдохнул, потом произнес:
– Я хотел, чтобы ты так думала.
Еще один удар. Он хотел, чтобы она оплакивала его? Чтобы прошла через боль утраты? Единственное, что не давало ей сломаться, что заставляло вставать с кровати утром, – это ребенок. Знать, что Джек оставил ей этот подарок, ребенка… это придавало силы. Она продолжала жить, говоря себе, что этого хотел бы Джек.
