Тоска по дому - [124]
Не могу сказать, что мне не хотелось бы оказаться на ее месте через несколько минут, когда он отнесет ее в спальню.
Но я не пошла к заслонке, прикрывающей дыру в стене, и не стала подслушивать. Меня это больше не волновало. Этим двоим, подумала я, лучше быть вместе, чем врозь. Врозь каждый из них пропадет. Кроме того – я повернулась к Моше, – у меня есть свой плюшевый мишка. Я погладила его по щеке, и он на несколько секунд перестал храпеть.
«Ну и что, что он храпит. – Я погладила его по лбу. – Ну и что, что на него слишком уж влияют его религиозные братья. Ну и что, что с ним не обо всем можно поговорить. Я сама достаточно болтлива, хватит на двоих. И потом, мне даже нравится, что он такой неуклюжий, потому что рядом с ним я кажусь себе легкой. Он на мне помешан. Считает меня самой умной и красивой в мире женщиной. Когда достаточно долго проживешь с тем, кто так о тебе думает, сама начинаешь верить, что это правда. Дети его обожают. У него гораздо больше терпения, чем у меня. Они его донимают, хнычут, иногда рыдают, размазывая слезы и сопли, а он остается спокойным. И еще: он ни за что на свете не бросит своих детей, как бросил нас мой отец. Он может уехать на своем автобусе в Эйлат – но я знаю, что в конце дня услышу скрип тормозов, попискиванье заднего хода, хлопки закрывающихся дверей, а сразу после – его тяжелые, немного шаркающие шаги, и вот уже он ставит на пол свою кожаную сумку, дважды поворачивается в замке ключ, раздается легкое покашливание, и он немного усталым, но радостным голосом говорит: «Симкуш, я дома».
Я еще не подошел к двери, а уже знал, что Ноа вернулась. На крыльце не стояли ее туфли, а на веревке не сушились женские трусы, но я услышал веселую музыку. Амир не поставил бы такую музыку, если бы она не вернулась, потому что в последнее время он почти всегда ставил мрачные песни на английском и не соглашался на другие, даже когда я его просил.
Я постучал в дверь и в ее честь рукой зачесал назад волосы.
Она открыла и, не успел я поздороваться, притянула меня к себе, обняла, а потом тряхнула за плечи и сказала:
– Ты как раз вовремя, у нас вечеринка.
Она сделала музыку громче, тряхнула головой, схватила меня за руку и закружила по комнате. Амир тоже танцевал, и я подумал: раз уж он не боится, хотя танцует, как верблюд, так почему бы и мне не попробовать? На школьных вечеринках я всегда стою у стены, а после гибели Гиди вообще перестал на них ходить, вернее, сначала я сам перестал, а потом, когда хотел вернуться, меня уже не приглашали. Я уже решил, что никогда не научусь танцевать. И надеялся, что в Австралии ребята моего возраста еще не устраивают вечеринок. Но сейчас, в квартире Амира и Ноа – мебель они сдвинули, чтобы не мешала, – я вдруг почувствовал, что у меня здорово получается. Пол дрожал у нас под ногами, как будто в нем билось сердце, я размахивал руками и выписывал вокруг Ноа восьмерки, а вокруг Амира – пятерки; просто потому, что мне так захотелось. Я подныривал под мосты их соединенных рук и проскальзывал сквозь воображаемые туннели под музыку длинной песни без слов, которая все не кончалась и не кончалась. Пока не кончилась.
– Ты разобьешь много сердец, Йотам, – сказала Ноа, когда мы рухнули на диван.
– Да ты просто монстр, Йотам! – подхватил Амир.
Я сделал лицо скромного пай-мальчика, но изнутри меня распирала гордость.
– Знаешь, я жутко тебе завидую, – сказала Ноа.
– Почему?
– Я всегда мечтала съездить в Австралию.
– Все так говорят, кто слышал, что мы уезжаем. Учитель английского. Брат Дора. Не понимаю, что там хорошего, в этой Австралии. Кенгуру?
– Что хорошего? Может, то, что она далеко от нас? На другом краю света…, – сказал Амир и фыркнул, как будто только что выпил слишком много воды.
«А здесь-то чем плохо?» – спросил бы я, если бы заранее не знал, что отвечают взрослые на такие вопросы. «Вырастешь – поймешь». И я промолчал.
– Когда вы завтра уезжаете? Утром? Днем? – спросила Ноа.
– Рейс в восемь тридцать утра. В аэропорту нужно быть за два с половиной часа до вылета. Наверное, выедем в пять.
– Значит, завтра мы, скорее всего, не увидимся, – сказал Амир, и внезапно наступила грустная тишина. Так же тихо бывало у них в квартире, когда ушла Ноа.
– Ну, тогда… – сказал Амир, нагнулся и достал из-под дивана футбольный мяч. – Тогда самое время сделать тебе прощальный подарок.
Он бросил мяч мне.
Я его поймал.
И глазам своим не поверил.
На белых квадратах мяча стояли подписи футболистов «Бейтара». Всех. Охана. Абускис. Харази. Корнфайн. Всех.
– Что? – завопил я. – Откуда? Где ты это достал?
Ноа рассмеялась.
– Знаешь тренировочное поле «Бейтара» в Бейт ва-Гане? – Амир улыбнулся.
– Конечно, знаю! Это наша спортивная база.
– А про Авраама Леви слышал?
– Еще бы! Генеральный директор «Бейтара».
– Вот и весь секрет, – сказал Амир, и его улыбка стала еще шире. – Я вчера съездил туда, рассказал им немного о тебе и попросил, чтобы все игроки расписались на мяче.
– Прямо не верится… – Я осторожно ощупал мяч, боясь стереть пальцами автограф Оханы.
– А ты поверь, – сказал Амир, погладил рукой мяч и добавил: – Это чтобы ты не забывал Иерусалим, даже когда будешь на другом конце света.
1998 год. Четверо друзей собираются вместе, чтобы посмотреть финал чемпионата мира по футболу. У одного возникает идея: давайте запишем по три желания, а через четыре года, во время следующего чемпионата посмотрим, чего мы достигли? Черчилль, грезящий о карьере прокурора, мечтает выиграть громкое дело. Амихай хочет открыть клинику альтернативной медицины. Офир – распрощаться с работой в рекламе и издать книгу рассказов. Все желания Юваля связаны с любимой женщиной. В молодости кажется, что дружба навсегда.
Герои этой книги живут на трех этажах одного дома, расположенного в благополучном пригороде Тель-Авива. Отставной офицер Арнон, обожающий жену и детей, подозревает, что сосед по лестничной клетке – педофил, воспользовавшийся доверием его шестилетней дочери. живущую этажом выше молодую женщину Хани соседи называют вдовой – она всегда ходит в черном, муж все время отсутствует из-за командировок, одна воспитывает двоих детей, отказавшись от карьеры дизайнера. Судья на пенсии Двора, квартира которой на следующем этаже, – вдова в прямом смысле слова: недавно похоронила мужа, стремится наладить отношения с отдалившимся сыном и пытается заполнить образовавшуюся в жизни пустоту участием в гражданских акциях… Герои романа могут вызывать разные чувства – от презрения до сострадания, – но их истории не оставят читателя равнодушным.
Состоятельный американский еврей Джеремайя Мендельштрум решает пожертвовать средства на строительство в Городе праведников на Святой Земле ритуальной купальни – миквы – в память об умершей жене. Подходящее место находится лишь в районе, населенном репатриантами из России, которые не знают, что такое миква, и искренне считают, что муниципалитет строит для них шахматный клуб… Самым невероятным образом клуб-купальня изменит судьбы многих своих посетителей.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…