Торнбер - [71]

Тут вошла Роуз, неся в руках графин. Поставив его на стол, она посмотрела на Грэма, прежде чем поморщиться, и повести носом:

— Иди помойся, от тебя несёт ржавчиной и потом.

Он взял свежую куртку, и пошёл делать, как было велено. Возвращаясь полчаса спустя, но обнаружил, что его бабка только-только подошла, стоя в коридоре. Он поспешно открыл для неё дверь.

— Ты знаешь, кто придёт на ужин? — спросил он.

Элиз подмигнула ему:

— Увидишь через несколько минут.

Когда чуть позже к ним постучались, он поспешно открыл дверь. Снаружи стояла Алисса.

— Это ты, — удивлённо сказал он.

Она нервно улыбнулась:

— Это я.

— Входи.

Она зашла внутрь, и Грэм провёл её к оставшемуся за столом месту, в то время как Роуз послала служанку на кухню, сообщая о том, что они готовы. Все расселись, и Роуз кивнула Кариссе. Та встала, и, подняв уже стоявший на столе графин, начала наливать.

— Хочешь вина? — спросила его сестра у их гостьи.

— Да, спасибо.

Грэм последовал её примеру, и тоже взял себе бокал, стремительно переводя взгляд туда-сюда между женщинами своей семьи. «Что они тут затеяли?» — гадал он.

Тут они начали болтать — о погоде и прочей чепухе. Когда чуть позже принесли еду, Грэм обнаружил, что чувствует облегчение. Несмотря на упорные усилия его матери, наслаждаться такими пустыми беседами он так и не научился. Он был рад чему-то, что могло занять ему руки.

Когда они закончили с едой, и трапеза подходила к концу, он начал чувствовать трепет. Его мать была очень традиционной, и он знал, что истинная её причина для приглашения скоро станет ясна. Лишь после того, как они поели, она эту причину раскроет.

— Я должна поблагодарить тебя за то, что ты заботилась о моём сыне в моё отсутствие, — сказала Роуз, когда унесли пустые тарелки. — В частности — за наложение швов на его раны.

— Это мелочь, — ответила Алисса. — Леди Торнбер справилась бы сама, не будь меня там.

Элиз подалась вперёд:

— Тем не менее, работа была аккуратной. Мне нравится женщина, которая не боится сделать то, что нужно.

— Думаю, ему нравится иметь шрамы, — вставила Карисса.

На это они рассмеялись, а потом Грэм заговорил, обращаясь к Алиссе:

— Я бы хотел попросить прощения за то, что испортил бал, тем более прямо после твоей песни.

— Это было бы неподходящим вообще в любое время, — сказала Роуз, возражая ему.

— Вам понравилось моё пение? — спросила молодая женщина.

— Было потрясающе! — с энтузиазмом сказала Карисса. — У тебя прекраснейший голос.

— Благодарю.

— Твой талант редок и исключителен, — согласилась Роуз, — но у меня есть более важный вопрос, требующий обсуждения. Могу я говорить откровенно?

Алисса уважительно склонила голову:

— Для меня честь быть приглашённой в ваш дом. Пожалуйста, спрашивайте всё, что пожелаете.

— Мой сын в тебя влюблён.

Грэм подавился вином, и начал неконтролируемо кашлять. Но никто не обратил на него внимание. Элиз и Карисса пристально наблюдали за его матерью и Алиссой.

Алисса замерла, не показывая никаких признаков шока, хотя ответила не сразу. Минуту спустя она моргнула, и тогда-то Грэм и осознал, что она этого не делала почти целую минуту.

— Надеюсь, ты простишь меня за то, что я так застала тебя врасплох, — добавила Роуз.

— У него совершенно вскружена голова, — согласилась Карисса.

Грэм зыркнул на сестру, наконец обретя голос:

— Я не пьян.

— Я не это имела ввиду, — сказала Карисса.

Элиз шикнула на неё, положив ладонь девочке на плечо:

— Пусть они говорят.

— Я этого не ожидала, — призналась Алисса.

— Но ты уже знала, — сказала Роуз. — Не уходи от ответа.

— Да, Леди Роуз.

— Просто Роуз, — ответила его мать. — Если мы будем одной семьёй, то титулы можно опустить.

— Семьёй?! Но… — Алисса наконец потеряла самообладание, и начала подниматься со стула, но Элиз положила ладонь ей на плечо, усаживая её обратно.

— Садись, девочка.

Грэм к тому времени тихо застонал, уронив лицо в ладони.

Роуз изучала сидевшую напротив неё женщину взглядом:

— Ты любишь моего сына?

Грэм разомкнул пальцы, чтобы видеть через них, не в силах отвести взгляд. Он чувствовал себя так, будто оказался в какой-то ужасной пьесе, но отчаянно хотел узнать, чем она кончится, как бы ни больно ему было её смотреть. Алисса опустила голову, глядя на стол перед собой.

Когда он это увидел, у него ёкнуло сердце. «Она не сможет этого сказать — или, возможно, не верит в это».

Тихий голос нарушил тишину:

— Безнадёжно, без памяти — люблю. Я его люблю.

Карисса сделала долгий выдох — она всё это время задерживала дыхание.

Грэм чувствовал примерно то же самое:

— Могу я что-то сказать?

Три женщины и девочка ответили хором:

— Нет.

— Однако выйти за него я не могу, — объявила Алисса. — Мой отец этого не позволит.

— Тогда зачем он отдал тебя на воспитание? — спросила Элиз.

— Эта идея принадлежала моей матери, но у Отца на меня другие планы.

Роуз посмотрела на неё, подняв бровь:

— Позволь мне об этом позаботиться.

— Вы ничего не сможете сделать, — возразила Алисса.

— Я уже послала письмо твоей семье, прося разрешения навестить их весной. Тогда и обсудим.

Тут на лице Алиссы отразился ужас, и она внезапно встала:

— Нет! Вы не можете этого сделать.

— Могу, и уже сделала. Поверь мне, девочка, я могу быть очень убедительной, — сказала Роуз.