На западе назревали грозовые тучи, и я чувствовал, как ветер тащил их всё ближе к месту стройки, пока я оглядывал её сверху. Я стоял на недавно законченном «Шпиле Путника». Пока что это было лучшим из придуманных мною названия, хотя я и не сомневался, что Джеймс или один из его подчинённых довольно скоро найдёт для башни более подходящее имя.
Высотой она была почти в двести пятьдесят футов, и имела широкое основание, укоренившееся в расположенной под ней массивной каменной крепости. Чтобы достичь таких возвышенных высот, нам пришлось построить нижний этаж шириной почти в сотню футов, и медленно сужать башню по мере увеличения её высоты. Даже при таких условиях последний этаж был всё же почти пятьдесят футов в ширину, и предоставлял великолепный вид с расположенного на крыше балкона. Видимая отсюда земля простиралась на мили во всех направлениях. Албамарл виделся вдалеке, и главная дорога шла в том направлении. Что было в особенности заметно, так это то, что это была единственная мощёная дорога, доходившая до массивного строительного проекта, который я нарёк «Мировой Дорогой».
Шепоток ветра и влажный воздух вернули меня к более насущным мыслям. Далеко внизу расположенная неподалёку каменоломня была в непростом положении. Там началась работа, которая могла привести к беде, если до её завершения пойдёт сильный дождь.
— Элэйн, — тихо сказал я, чтобы привлечь внимание моей спутницы.
— Да, Ваше Сиятельство? — сразу же откликнулась она.
Я бросил на неё кислый взгляд. Она знала, что я предпочитал менее формальное обращение, и я не был удивлён, увидев у неё на лице намёк на ухмылку. Сегодня она исполняла роль моего «майллти», моего сторожа или, используя более подходящий термин, моего духовного проводника. Магический след Мойры Сэнтир, последнего архимага, больше не мог мне помогать. После рождения её дочери она начала таять, выполнив своё предназначение. По правде говоря, я не был уверен, существовала ли она вообще до сих пор… я уже годы не видел её, и позволил ей отдыхать, не желая её тревожить.
— Мне нужно немного поговорить с ветром. Будь настороже, — сказал я Элэйн, не утруждая себя выговариванием ей за использование формального обращения. Это лишь раззадорило бы её. Я протянул руку, и она положила в неё свою собственную.
— Как пожелаете, милорд, — ответила она, уважительно кивая. Её мягкие карие волосы отсвечивали золотом в послеполуденном солнечном свете, и ветер бросал выбившиеся локоны поверх тонких черт её лица. Хотя у неё не было высоких скул Роуз, или мягкости лица Пенни, она выросла весьма красивой сама по себе, и в её веснушках было некое очарование. Я отложил эти мысли, и перевёл своё внимание на небо в вышине… эта юная женщина была мне почти племянницей, или, по крайней мере, я пытался думать о ней в таком ключе. Я раскрыл свой разум ветру, и довольно скоро забыл все мысли о мужчинах и женщинах, самках и самцах, когда мои мысли стремительно унеслись в покрывавшееся облаками небо.
Паря, я всё ещё сохранял некоторое ощущение предназначения, и мягко убедил ветры сменить направление, унося тяжёлые дождевые облака в сторону, и несколько к югу от каменоломни и активных строительных площадок. За неделю до этого я передвинул дождь на север, и из-за этого на юге стало несколько суховато, поэтому я надеялся вот так уравновесить ситуацию. Как я выяснил, когда начинаешь вмешиваться в погоду, получаешь далеко идущие последствия — так что лучше вмешиваться как можно меньше. Однако в этом случае у меня не было особого выбора. Иначе работа будет задержана на месяцы, пока рабочие в каменоломне буду раскапывать грязь, в которую дождь превратит их новый котлован.
Закончив менять погоду, я отступил, и начал сокращать своё восприятие, втягиваясь обратно, и заново открывая своё ограниченное человеческое «я». В моей руке было что-то тёплое. Я моргнул, и уставился на стоявшее рядом со мной странное существо. Миг спустя образ будто разрешился, когда мой разум снова начал выдавать имена и названия для того, что я видел. Рядом со мной стояла Элэйн, и тёплая «штука» была её рукой. Её глаза были влажными, и я чувствовал некую исходившую от неё душещипательную печаль.
