Тишина на задней парте! - [23]

В углу кто-то стоял. Белый и очень худой.

– Вера Сергеевна? – Вовка попятился.

Митя согнулся пополам и начал икать.

– Это не Вера… не Вера Сергеевна… это «дядя Вася», – еле выдавил он.

Новый экспонат скалился зубастым ртом. Длинные тонкие руки безвольно висели по швам.

В коридоре послышался грохот. Уборщица тётя Маша принялась мыть пол.

Через секунду план побега был готов.

– Как только тёть Маша войдёт, пригибаемся – и дёру.

Мальчишки начали очень тихо скрестись в дверь. Наконец тётя Маша услыхала.

– Господи, никак мыши. Сейчас я вам…

Заскрежетал ключ, дверь открылась. Тётя Маша неуклюже принялась искать выключатель. Этого хватило, чтобы неслышно выскользнуть в коридор.

Уже на лестнице до них донеслись при читания:

– Ах ты, ирод! Вот напугал, скелетина! Стои́т тут, притаился. Это ж надо!

На следующий день объявили решение педсовета. По всем показателям лучшим был признан пятый «Б».

– Ну ничего, – сказала Полина Максимовна, – надеюсь, вы постараетесь улучшить свои показатели. А летом мы намечаем ещё одну поездку в Петербург. У вас ещё есть время.

После школы друзья возвращались домой. Шли молча. Как-то не хотелось разговаривать. Наконец Митя сказал:

– А знаешь, Вовка. Я считаю, всё, что произошло, к лучшему.

– Как это?

– Мы ведь хотели первыми сообщить Люське? Ну и что бы мы сообщили? Что «бэшки» поедут? Ты думаешь, она бы после этого с нами дружить стала? Да ни за что! Мы же потом и виноватыми оказались бы. – Митя махнул рукой.

– Ладно, – согласился Вовка, – давай, если летом решат нас послать, то первыми ей сообщим.

– Обязательно. И ещё знаешь чего? Давай, когда у нас выпускной вечер будет, расскажем Вере Сергеевне, как ты скелет за неё принял. Я думаю, ей приятно будет. Эти женщины – вечно им хочется похудеть.

Александр Егоров Обратный Человек

© Александр Егоров, текст, 2021

© Ольга Кутузова, ил., 2021

Я сразу догадался, что Тимур опять что-то странное придумал. Вид у него был слишком загадочный. Он и в школу утром прибежал самым последним, когда уже звонок звенел. Уселся за стол, порылся в рюкзаке, достал первое, что под руку попало, и сидит.

Тамара Борисовна на него смотрит и только головой качает.

– Астахов, – говорит. – Вот скажи мне, Астахов, знаешь ли ты, какой у нас сейчас урок?

– Первый, – отвечает он.

– Логично. А если ближе к теме? Окружающий мир или математика? У тебя сразу два учебника на столе.

– Ой, простите, – говорит он. – Что-то я задумался.

– Так вот, чтоб ты зря не думал: у нас русский язык. Будь любезен достать то, что нужно. И приди в себя, наконец.

– Уже прихожу, – говорит.

А сам опять лезет в рюкзак.

– Русский язык, – бормочет он себе под нос, но мне всё равно слышно: – Это же самое то. То, что нужно.

Я сижу и потихоньку удивляюсь. Что это он задумал? И что ему от русского языка нужно?

Ну а там и урок начался и всё пошло как обычно. Понемногу все проснулись, даже Козлоев на задней парте. А уже под конец Тамара Борисовна задала нам диктант из Пушкина. Не знаю зачем. У Пушкина много смешных слов, так что я даже увлёкся. Один раз поднял голову, смотрю на Тимку, а он сидит и в тетрадке пишет как-то странно: левой рукой и очень старательно. А это на него непохоже.

Вот диктант закончился, все тетрадки сдают и Тимур тоже. Сдаёт, а сам на меня поглядывает очень хитрыми глазами. Ох, думаю, что-то он опять затеял. Только неизвестно что. У него каждый день идеи разные.

Вот и звонок звенит. В коридоре Тимка ко мне подходит, а сам улыбается, такой довольный, будто в Майнкрафте сто алмазов откопал.

– Ты чего опоздал-то? – я ему говорю.

– Долго рассказывать.

– Да уж расскажи.

– Ладно, слушай. Я сегодня с утра пошёл в ванную мыться, зубы чистить, ну всё как обычно. Взял щётку, посмотрел в зеркало… а там тот, зеркальный, зубы левой рукой чистит. То есть я никогда не замечал, что он это левой рукой делает. Да ещё так уверенно.

– Ну и что в этом такого?

– Вот я вдруг и подумал…

Тут он оглядывается, будто боится, что кто-то его услышит.

– Вот я и подумал: интересно было бы тоже попробовать всё наоборот делать. В школу пойти спиной вперёд… писать левой рукой, говорить на обратном языке…

– На каком ещё обратном языке?

– Когда всё наоборот читается. Ну, например… – Тут он смотрит в потолок, будто что-то вспоминает: – Слушай. Ейнаворачо йечо! Ароп яалыну!

– Что-о? Какое йечо? Кому наворачо?

– Ей наворачо, – это он уточняет, а вид у него при этом очень, очень важный. – Ты не понял? Это из диктанта. «Унылая пора! Очей очарованье!» Пушкин. Ну или… Никшуп. По-обратному. Правда, я там вместо мягкого знака «и краткое» поставил. Думаю, это корректно…

– Значит, ты эту свою… йечу… вместо диктанта сдал? – спрашиваю.

– Это и есть диктант. Только наоборот. Если думаешь, что это легко, сам попробуй.

– Хм, – говорю. – Даже интересно стало. Давай ручку… Никшуп.

Мы встали у подоконника в конце коридора, чтоб никто не видел, взяли тетрадку и принялись экспериментировать.

– Давай всякие случайные фразы брать, – это он предлагает. – Вот, например, какой у нас сейчас урок был?

– Кызя йикссур, – это я пишу. – А следующий урок – агурко.

– Округа? Неплохо звучит. Ладно. Давай ещё что-нибудь… из окружающего мира… вот, например, что у нас там в углу стоит?