Тишина на задней парте! - [10]
И разрушил всю пирамиду. Мандарины рассыпались по грязному полу. Несколько штук сразу же растоптали покупатели.
– Ах ты паршивец, – ахнула продавщица.
– Я сейчас всё соберу! – Артём бросился поднимать.
– Вот уж спасибо. Они грязные теперь!
– Хорошо-хорошо, я куплю ваши мандарины, только не ругайтесь.
– Какие мандарины? Это кумкват. Он знаешь сколько стоит?
– Ой, а кум… – как вы там сказали – мне не нужен. Мне мандарины надо.
– Ты дурачок, что ли? Мать твоя где? – взвизгнула продавщица и схватила его за куртку.
Рядом с ними уже останавливались зеваки. Артём готов был потерять сознание от страха, ноги стали ватными. Мозг тоже будто обложили ватой, и все сигналы из окружающего мира доходили до него приглушёнными. Как сквозь пелену тумана, он увидел Валентина, будто издалека раздался его голос:
– Тётенька, отпустите моего брата.
– С какого перепугу я должна его отпустить?
– Это я, я во всём виноват! Меня ругайте!
«Неужели он готов взять вину на себя, отвечать за мои поступки?», – вяло удивился Артём.
– Он не совсем в себе, аутист, знаете, – продолжал Валентин, – но он добрый. Хотя ему приходится нелегко. Я должен был за ним присматривать, но, пока набирал лук, он сбежал. Ему нужно есть витамины, ведь ему поставили еще диагноз – рахит. Но мы можем позволить себе только лук.
– То-то я смотрю, он такой худенький. – Продавщица отпустила Артёма и посмотрела на него с жалостью.
– Я готов возместить ущерб, – Валентин достал из кармана мелочь: – Это всё, что у меня есть, возьмите. Я потом ещё занесу.
Он встряхнул Артёма за плечи и театрально заголосил:
– Что же ты братец, натворил. Остался ты теперь без лука!
Артём пучил глаза и хватал ртом воздух. Он ничего не мог пока сказать – шок от страха ещё не прошёл.
– Бедолага, – продавщица опустила глаза, – не надо денег. Соберите просто кумкваты и положите на место. А мама ваша где? – спросила она, пока Валя ползал по грязному полу.
И тут Артёма прорвало. Он заплакал, точнее, зарыдал. Страх, стыд, гнев и даже облегчение – в голове у него сейчас был такой коктейль, что не передать. Слёзы текли и текли. Он до сих пор не знает, почему сказал это, но факт, что сказал:
– А мама… Её больше… нет.
Он зарыдал ещё громче. Оттого что врёт, хотя терпеть этого не может. Оттого что понял вдруг, что мама и правда когда-нибудь умрёт. Оттого что предал её и сам не знает, почему, за что.
Само как-то вырвалось.
– Ну не плачь, не плачь, малой. – Продавщица пригладила ему волосы.
Валя округлил глаза. И тайком показал большой палец.
– Да, и теперь о нём забочусь я, – сказал он. – У нас есть бабушка, но она совсем старая, ходит уже с трудом. И ничего не видит.
Артем заплакал ещё сильнее.
Продавщица вздохнула:
– Вы, это, мальчики, возьмите лучку. Огурчиков. Угощайтесь, не стесняйтесь.
Братья стыдливо набрали того-сего, стараясь не наглеть.
Продавщица сунула ещё Артёму пару бананов. Он сверился со списком и спросил:
– А можно вместо бананов я возьму чеснок?
И получил пинок по щиколотке от Вали – не зарывайся, мол.
– Бери, вот чесночок, молоденький.
Зазвонил телефон, который Артём положил на прилавок, чтобы удобнее было набирать овощи. На экране самым большим шрифтом, который только нашёлся в этой модели, было написано: «МАМОЧКА ЛЮБИМАЯ!»
Если ещё минуту назад Артёму казалось, что ужаса сильнее, чем он недавно испытал, быть не может, то теперь тот рекорд был побит бесповоротно, забудьте. Кто будет вспоминать упавшую на голову дождевую каплю, когда на него обрушивается цунами?
Пальцы продавщицы снова держали Артёма за плечо. Не обнадеживающе и ласково, как недавно, а сурово и многообещающе. Сразу понятно – на плече у тебя вовсе не рука друга.
– Вы у меня сейчас землю есть будете, – заявила продавщица и взяла его телефон.
Лучше бы она кричала, но она говорила спокойно, что было ещё страшнее.
– Я вам сейчас всё объясню, – начал Валентин. – Это, понимаете, розыгрыш такой…
– Объяснять ничего не надо. Я сейчас перезвоню вашей матери. Или вообще в полицию.
Трясущимися губами Артём прошептал:
– Валя. Прости меня. Я всё запорол.
– Ладно-ладно, – затараторил Валя, приплясывая вокруг продавщицы. – Я скажу вам правду. Мы пришли, чтобы снять крутое видео для Тик-Тока. Это всё постановка. Мы хотели сделать смешной ролик. Мы хайпим, понимаете? Мы ещё прославим ваш отдел. Да и подумайте, зачем вам наша мама? Ну придёт она. Ну наваляет нам по первое число. Но она заплатит только за те продукты, которые мы набрали. А мы готовы купить ещё вдобавок у вас кумкваты. Если вы согласны уладить дело полюбовно.
– Ладно, – продавщица смягчилась, – но больше чтобы я вас не видела.
Пронесло. Пришлось, правда, отдать ей деньги, которые они сэкономили на экскурсии в Этнографический музей. Зато телефон вернули.
На обратную дорогу денег уже не осталось.
– Сколько остановок до школы?
– Шесть.
– Мило.
– Картошку ты понесёшь.
– Почему я-то? Не я это всё затеял.
– А план тоже не ты запорол?
– Не только я виноват!
Какое-то время шли молча.
– У меня руки сейчас отвалятся.
– Зато, блин, так хорошо сэкономили.
– Мы ещё к тому же чеснок не купили, – буркнул Валя.
– Ой! – Артём остановился.
Достал из кармана отливающую перламутром головку чеснока.
