Тихий человек - [53]

Уинтер сел на краешек кровати и огляделся. Где здесь можно спрятать камеру? Через пять минут поисков он признал поражение. Проделав то же самое в ванной, а затем и на кухне, он ничего не нашел. Кухня была ночным кошмаром санэпидслужбы. Чудо, что Кирчнер еще не отравил себя до смерти. Уинтеру было его жаль. Очевидно, что он не собирался так жить, но после убийства жены махнул рукой на свою жизнь. Он напоминал Уинтеру его собственную мать. Она тоже махнула рукой.

Когда Уинтер вернулся в гостиную, Кирчнер был все еще жив. Сейчас он не проснулся бы, даже если бы за окном началась третья мировая война. Он сдвинул немного ноги Кирчнера, чтобы расчистить себе место, и сел. Картина не складывалась. Зачем было убийце разрушать жизнь этого человека? Уинтер не мог понять, в чем выгода. Зеро, ноль, ничего. Но что-то же должно быть. Никто не будет ввязываться в неприятности, не намереваясь получить награду.

Уинтер снова провел пальцем по трэкпэду, и страница Алисии снова появилась на экране. Еще одно сочувственное послание пришло, пока он ходил по квартире. На этот раз – от одной из подруг Алисии. «Вспоминаю наши веселые времена. Скучаю по тебе, дорогая». До лэптопа было легко дотянуться с дивана. Это контакт с миром, который Кирчнер чуть было не покинул навсегда.

Внезапно до Уинтера дошло, что телевизор – не единственный центр этой комнаты, ведь есть еще ноутбук! Он переводил взгляд с телевизора на компьютер и наполнялся надеждой. Напоследок Уинтер бросил взгляд на Кирчнера, чтобы убедиться, что тот дышит и вне опасности. Тот лежал на боку. Если его вырвет, он, по крайней мере, не захлебнется собственной рвотой.

Уинтер закрыл лэптоп, зажал его локтем и пошел к двери.

36

Солнце полностью зашло, и на улице горели фонари. Он достал визитку Джефериза и набрал его номер. На пятом гудке тот оживленно спросил: «Да, кто это?» Спросил так громко и энергично, как будто ему только что вкололи дозу адреналина. Уинтер знал, что это за состояние.

– А ты говорил, я не позвоню.

– Уинтер?

– Ты ждал звонка от кого-то другого? Признаюсь, Джефериз, мне больно это слышать. Я думал, я единственный.

– Что бы там ни было, говори быстрее. Я тут по уши…

– Просто хотел узнать, какие новости.

– Никаких. А у тебя? Есть что рассказать?

– Не сейчас.

– Так я и знал. Слушай, – помолчав пару секунд, сказал он, – этикет мы соблюли, теперь скажи, зачем звонишь.

– Я тут у дома Эрика Кирчнера. У него горит свет, но дверь он не открывает.

– А зачем, скажи на милость, тебе понадобилось идти к Кирчнеру?

– Ты немного не в теме, Джефериз. Сегодня – годовщина убийства его жены. Когда мы сегодня днем у него были, он был в депрессии.

– Да, я все это понимаю. Но вопрос тот же: что ты посреди ночи делаешь около его дома?

– Сейчас не посреди ночи.

Джефериз молчал.

– У меня появились новые вопросы, – сказал Уинтер. – На телефон он не отвечал, поэтому я решил зайти. Его квартира рядом с моим отелем. Ничего особенного.

Джефериз по-прежнему молчал.

– Твоя задача как полицейского – служить согражданам и защищать их. Сейчас я звоню тебе как обеспокоенный член общества, который волнуется за другого такого же члена общества. Пришлешь кого-нибудь его проверить или нет?

– Да, пришлю.

– Спасибо.

– Хотел бы я знать, что же ты там делаешь.

– Да ничего особенного.

– Ты уже это говорил.

– Потому что это правда.

– Когда это перестанет быть правдой, позвони мне, ладно?

И он повесил трубку. Уинтер позвонил в такси и попросил, чтобы его забрали в паре кварталов от квартиры Кирчнера. Полиция приехала раньше, чем такси. На это он и рассчитывал. Система распределения экипажей везде одинаковая – и в полиции, и в такси. К дому Кирчнера подъехала старая «Краун-Виктория» – белая патрульная машина с символикой полицейского управления Ванкувера. Ни сирены, ни мигалок. Просто обычный домашний вызов.

Из машины вышли двое. Водитель обогнул автомобиль и ступил на тротуар. Там он остановился и посмотрел по сторонам. Его напарник сделал то же самое. Очевидно, им сказали поискать рядом белого мужчину высокого роста, возраст около 35, седые волосы, зеленые глаза. Уинтер постарался еще сильнее раствориться в темноте. Они не очень-то всматривались, что было к лучшему. Предприми они больше усилий, то заметили бы его. Водитель что-то сказал, и напарник ответил ему кивком головы. Содержание разговора легко угадывалось.

– Видишь кого-нибудь?

– Нет.

– Тогда пойдем.

Они пошли к дому и через секунду исчезли из вида.

Через пару минут приехало такси. Уинтер взмахнул рукой, сел на заднее сиденье и рассказал, как доехать до дома Николаса Собека в Керрисдейле. В 21:30 они были на месте.

В отличие от соседей, в доме Собека было темно и тихо. Так мог выглядеть дом с привидениями. В каком-то смысле им он и был. Дом, в котором жил призрак Изабеллы. Освещения не было ни снаружи, ни внутри. Но это не обязательно означало, что Собека нет дома. Он прятался от мира в подвале, а там неважно, день сейчас или ночь. Там неважно, кто и чем занят в этом большом и злом мире. Солнце зашло сорок минут назад. Дорога домой с кладбища занимала гораздо меньше.

Уинтер подошел к высоким стальным воротам, нажал на кнопку звонка и стал ждать. Тридцать секунд прошли, ответа не было. Он сделал шаг вперед и снова нажал на кнопку. На этот раз он держал на ней палец как минимум десять секунд. Ответа не было. Смысла звонить в третий раз он не видел. Собек относился к безопасности с параноидальной ответственностью. Как только кто-то нажимал на кнопку звонка, в подвале все начинало ходить ходуном – сирены, клаксоны, мигалки и бог знает что еще. Варианта было два: либо его нет дома, либо он с петлей на шее спрыгнул с балкона. При встрече Собек не произвел на Уинтера впечатление человека на грани самоубийства, поэтому он склонялся к первому варианту.