TIA*-2. *This is Africa - [49]
— Да, можно бы. Ща, до Бердска доедем, я там нормальное место знаю.
— Ты-то откуда знаешь нормальное место в Бердске? Ты ж патологический москвич?
— Да катался тут пару раз, с Новосиба к Сане и обратно. Ещё со Столяром когда дела были.
— Так где Пермь, а где «тут».
— Ну, так вот получилось.
— А Саня тоже из ваших, что ли?
— В смысле?
— Ну не в смысле еврейства. Русо-мафиозо?
— А… Так, краем. Но отошёл уже, как и я.
— Ага. Сказал Герман Леонидович Ризницкий, незаконно перешедший государственную границу Российской Федерации с целью убийства лидера одной из чеченских ОПГ общеопасным способом.
— Это чего это общеопасным, гражданин начальник? Мы аккуратненько, хирургически…
РФ, где-то между Курганом и Челябинском.
— Мля, Гера, хорош мозг выносить! Никому мы тут нахрен не нужны в этой эээ… Шумихе, или как там её. Давай остановимся в гостинице, поспим, как люди. У меня спина отвалится уже скоро!
— Ве́таль, я тебе в десятый раз говорю — они сразу данные в ментовку сольют. А там флажок выскочит, и всё, пипец нам. Здесь же и прикопают, если повезёт. А если нет, в Чечню отвезут.
— Да я на 100 % уверен, в этих маленьких гостиницах вдоль трассы никому наши паспорта не нужны будут.
— Блин, ты как маленький! Все они под ментами, и все им сливают, кто останавливается. Ничего с тобой не случится, потерпишь! Зато так доедем до Москвы, всё там сделаем, вернёмся обратно и никакого следа не останется, что мы вообще границу пересекали.
— Ну, чечены-то всё равно поймут.
— Чечены-то поймут, но ведь и официальное расследование будет какое-то. Нафига нам лишние проблемы?
— Ну давай хоть помоемся заедем, я вывески «Душ» видел.
— Ничего страшного, повоняешь немного.
— Да вот хер! Не хочу я вонять! И менты, если остановят, им двое таких вонючих чувырл покажутся подозрительными. Хорош параноить, для душа уж точно никто паспорт показывать не потребует. Если сам мыться не хочешь, можешь в машине посидеть.
Спор, как можно догадаться, бушует вокруг методики поездки. Мне, честно говоря, идея «будем ехать сменяясь, день и ночь, спать на ходу в машине, если оба устанем — останавливаемся и спим в ней же» представлялась сомнительной ещё в Хайфе, на стадии планирования. Но тогда я особо спорить не стал, рассчитывая, что практика покажет Герычу всю ошибочность затеи. Как выяснилось, я недооценил его упрямство. За что теперь расплачиваюсь болями в спине, в ногах, в… млять, да во всём теле! А у нас ещё больше половины дороги впереди. Great Wall Hover машина не то чтоб сосем уж плохая и некомфортная, но для сна в ней она точно не предназначена. И редкие остановки на «перекус» и разминку проблему кардинально не решают.
— О, смотри: «Хостел», и душ там есть! Давай, поворачивай!
Герыч, пробурчав что недовольное, повернул налево. Ну, хоть разомнусь немного, пока мыться буду, и то радость.
VIII
РФ, Москва, Красногвардейский бульвар.
Хороший район, мне нравится. И ко всему близко, и тихо (особенно, если дом в глубине двора, как у нас), и всё нужное для жизни поблизости есть. Герыч, правда, нос морщит, после своих Чистых прудов, ну да это у него снобизм выходца из хорошей московской семьи говорит, хе-хе. Изначально, мы думали о варианте снять жильё где-то на окраине города, а то и в Подмосковье, но решили, в итоге, что ну его нафиг.
Во-первых, съёмные квартиры в хтоническом нагромождении бетонных курятников, именуемом «спальные районы Москвы», регулярно проверяются местными участковыми. Я, например, снимал когда-то однушку на «Речном вокзале», так участковый ко мне уже через неделю пришёл. Познакомиться, и паспортные данные переписать. Ну, я-то человек приличный, так что у меня он больше не появлялся, а вот квартиры с гастерами и прочим сбродом обходил регулярно. А здесь район дорогой, публика живёт всё больше состоятельная и благообразная, так что подобные «обходы» не приняты. Это опять же, по опыту. Я на «Речной вокзал» как раз из такого района переехал. Нет, не отсюда. Из «Хамовников». А? Денег не было, потому и переехал, почему же ещё. Не потому же, что мне на «Речном» больше нравилось. Хотя, там тоже неплохо — зелено, пруды есть, вся инфраструктура. Лица, правда, вокруг, сплошная Средняя Азия и Кавказ, если пенсионеров не считать. И парк Дружбы, я слышал, там застроили уже, уроды. Sorry, отвлёкся.
Во-вторых, Герыч, со своими понтами. Не хочет он, видите ли, у чёрта на куличках жить. Странный человек. Провести трое суток в машине, это ему нормально (у меня до сих пор спина болит), а вот жить на окраине — плохо. Нет, он, конечно, пытался этот бред как-то рационализировать: пробки, время и всё такое. Ну бред же. Сел на метро и поехал, куда тебе надо. Заодно куда меньше шансов, что менты документы проверят, на машину или на тебя самого. Нет, с машиной-то всё в порядке, но бережёного, как известно… Да, насчёт метро — выяснилось (не сразу, чуть ли не клещами пришлось тянуть) что метро Герыч боится. Или, как он называет, «не уважает». Как ни называй, суть дела от этого не меняется — в метро он уже семь лет не был. Или восемь, не помнит точно. Ох уж эта московская интеллигенция, вечно у них одни проблемы.
Производственный роман из жизни африканских авантюристов. Алмазные прииски, негры с автоматами, саванна, преступления, малярия и прочая обыденность. Все герои и большая часть событий имеют реальных прототипов.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.