Тень Желтого дракона - [45]

Все сердило Джувдара в тот день, даже то, что молот стоит не там, где надо. Не поднимая головы, кузнец вновь принялся за работу. Его ученик, четырнадцатилетний Рахшанак, заглядевшись на низкорослых узкоглазых ханьцев, споткнулся о бадью и выплеснул воду прямо на ноги Джувдару.

— Вот еще олух! — ругнулся тот. — Не спи на работе!

Рахшанак растерялся. Джувдар, держа в одной руке клещи с раскаленным докрасна железом, велел ему подать большой молот, а Рахшанак подал средний. Вспылив, кузнец отвесил ученику сильную оплеуху, а тот, пытаясь уклониться от нее, ударился левой щекой о раскаленное железо и, потеряв сознание, упал навзничь. Собрались соседние мастера. Подошел Туранбалга. Он с таким презрением посмотрел на Джувдара, что тот, не выдержав его взгляда, виновато опустил глаза. Рахшанака еле привели в чувство.

— Эй, Тохтар, поди сюда! — властно подозвал Туранбалга проходящего мимо молодого усатого ясаула, соседского сына. — Ты идешь к себе домой? Берись за носилки. Отнесем парня ко мне.

Джувдар нашел Рахшанака в позапрошлом году возле караван-сарая, у аргуанских ворот. Мальчик рассказал, что отец его умер давно от чумы, а мать скончалась года два назад. Круглый сирота, Рахшанак жил впроголодь то у дальней родственницы, то у соседей. А когда ему исполнилось двенадцать, он пристал к каравану, проходившему через Гесай[106], добрался с ним до Эрши и здесь бродяжничал.

В доме Туранбалги Рахшапак прожил недели две. Почувствовав себя выздоровевшим, он пришел к мастерской Джувдара, но Туранбалга, увидев его, отправил его назад, сказав: «Пока совсем не заживет лицо, не работай!»

Однажды ночью Рахшанак случайно услышал тихий разговор.

— Хватит держать дома этого мальчишку! — говорила жена Туранбалги. — У нас самих едоков немало.

— Подожди еще недельку. Потом пристрою его к кому-нибудь из ковачей, — уговаривал Туранбалга жену.

Рано утром Рахшанак куда-то исчез. Туранбалга послал по кенту нескольких ребят-учеников, велев разыскать его. Но мальчика не нашли. Все решили, что он с каким-нибудь караваном вернулся обратно в Гесай.

Глава восьмая КАМЕННЫЙ ВЕРБЛЮД С ИЗУМРУДНЫМИ ГЛАЗАМИ

В подземном лабиринте стены сложены из серебряных кирпичей. Там лежит верблюд с глазами из драгоценных камней.

Из легенды о Кан-и Гуте

Палящее летнее солнце в зените. По пыльной дороге, разбитой колесами и копытами коней, медленно бредут босые люди в рваной одежде. Шагах в пятнадцати — двадцати позади них вышагивают два молодых ясаула, а третий, пожилой, следует за ними верхом на коне. Это ведут узников. Они связаны по четверо цепями. Рядом со взрослыми идет подросток. Он то бегом догоняет колонну, чтобы передать приказания ясаулов, то приносит узникам воду, черпая ее своей рваной грязной тюбетейкой из встретившихся арыков. Пока он донесет воду, остается лишь два-три глотка. Измученные жаждой колодники берут мокрую тюбетейку и проводят ею по лицу, шее, чтобы стало хоть немного прохладнее.

Третий день они идут из Эрши в сторону захода солнца. Все изнемогают от усталости. Только двое кажутся бодрыми, менее изнуренными. Оба они в первой четверке. Старший ясаул, опытный в таких делах, велел именно здесь поставить их, чтобы легче было подтягивать идущих позади. Эти двое были заточены в темницу Эрши всего за день до отправки конвоя.

Путь пролегал по каменистой равнине. В одном месте дорогу пересекал маленький журчащий арык с прозрачной горной водой. Обессиленные невольники попадали у арыка и жадно припали потрескавшимися губами к воде.

— Эй вы, почему без спроса?! — закричал сердитый ясаул из пеших. — Вот вам за это! — Он начал хлестать несчастных.

Рослый невольник, один из тех двоих, кто еще сохранил силу, вырвал у него из рук кнут и отбросил в сторону. Обозленный такой дерзостью, ясаул вынул из пожен меч, но подоспевший старший охранник остановил его и отвел в сторону:

— Этот высокий — разбойник. Поосторожнее с ним. Велено доставить его живым.

«Ах вон как!» — удивился находившийся рядом подросток, услышав эти слова.

Добравшись до ивы, шатром раскинувшей свою огромную крону, старший ясаул велел остановиться.

Среди даваньцев бытует поверье: если голодные смотрят, как ты ешь, у тебя заболит живот. Видимо, поэтому ясаулы сели отдельно, чуть в стороне, и, повернувшись спиной к узникам, принялись за еду. Невольники вынули из своих грязных узелков и маленьких мешочков черствые куски лепешек, растолченную вареную пшеницу, кукурузу и тоже начали жевать. Лишь высокий смельчак сидел без еды. Один день в темнице и два дня в пути узники делились с ним своими скудными припасами. Но сегодня с утра он ничего еще не ел. К нему подошел подросток и вынул из-за пазухи две ячменные лепешки. Одну из них он разломил на две части, а другую спрятал под полой своей короткой рубахи.

— Берите, братец, — сказал он невольнику.

— Хорошо, давай поедим твою лепешку, — ласково отозвался тот. — Как тебя зовут? И куда ты идешь?

— Рахшанаком зовут. Я люблю странствовать — вот и упросил соседа, Тохтара, взять меня с собой, сказал, что буду помогать в пути.

— Кто он, твой Тохтар?

— Тот, что верхом едет за нами. Он ясаул. Не думайте, что он злой!.. Он нес меня на носилках, когда я упал в обморок.