Темные закрытые комнаты - [7]
Пряча улыбку, я возразил:
— Может быть, и так. Но для Нилимы тебе придется сделать некоторую оговорку.
Он заметно смутился. И вдруг руки его дрогнули и напряглись, будто он обнаружил наконец в уличной сутолоке то, что с таким нетерпением разыскивал все это время, но в следующий же момент снова безвольно расслабились, и по лицу его пробежала тень разочарования.
— Ты ждешь кого-нибудь? — спросил я.
— Нет, ищу свободный ску́тер[5], чтобы отвезти тебя к нам домой.
Его уверенный юн, — дескать, и нужды нет спрашивать, хочешь ли ты поехать к нам, — не понравился мне. И тотчас же я решил, что никуда с ним не поеду.
— К обеду мы ждем гостей, нужно поторапливаться, — с той же категоричностью пояснил он. — Нилима ужасно обрадуется, мы недавно тебя вспоминали. Поехали, покажу тебе одного человека, тебе будет очень приятно познакомиться с ним.
— Я его совсем не знаю?
— Конечно! Это же наш Арун, ему скоро три года. Если ты ему понравишься, так к тебе и прилипнет. Идем же! Вон там стоянка скутеров. Здесь мы зря простоим.
— Но сейчас я не могу, — воспротивился я, — когда-нибудь в другой раз. Или вот что: дай мне свой адрес, я сам зайду к вам. Мы же свои люди, какие могут быть церемонии! — А про себя подумал — что же и означает мое упрямство, как не нелепую церемонию?
— Нет уж, в другой раз ты черта с два зайдешь к нам! — Он начал сердиться. — А завтра или послезавтра напишешь из своего Лакхнау: «Ах, ах, какая жалость, что не смог повидаться с вами». Но скорей всего и письма от тебя не дождешься.
— Это уж точно, оттуда не напишу, — с невольной улыбкой подтвердил я. — Лакхнау для меня всего лишь прошлое.
— Что? — Харбанс был так поражен, что едва не выронил свои пакеты. — Ты бросил работу в Лакхнау?
— Ты угадал.
— И давно?
— Ровно десять дней назад. С прошлого вторника я корреспондент делийской «Нью геральд».
— Ты серьезно?
— А отчего бы и нет?
— Вот Нилима будет рада! — Перехватив все пакеты в одну руку, другой он крепко взял меня под локоть. — Идем, идем! Теперь тебе и вовсе не отвертеться. Сам посуди: что скажет Нилима, если узнает, что ты живешь в Дели, а к нам ни разу не зашел и даже теперь увильнул, когда мы встретились. Пошли!
— Да погоди же, я и вправду не могу, — упирался я, высвобождая локоть из его руки. — Во-первых, я только что с автобуса и хотел бы прежде всего выпить чашечку кофе. А во-вторых, в кафе у меня встреча с одним человеком…
— Это такая важная персона, что тебе непременно нужно с ней увидеться?
— Нет… просто так, один знакомый, — пробормотал я. — Ты не знаешь его… — И рассердился на себя за то, что в нужный момент не смог назвать ни одного подходящего имени. Отчего так бывает: только надумаешь соврать, как сразу язык будто к гортани прилипнет? И удовольствия от вранья никакого, и все сразу догадываются, что ты врешь.
— Ну что ж, я тоже пойду с тобой, — насмешливо сказал Харбанс. — Выпьешь свою чашечку кофе и постараешься поскорей отделаться от этого «одного человека». Имей в виду — без тебя я все равно не уеду.
Я уже в достаточной степени продемонстрировал перед Харбансом свою полную независимость от его воли, и мне самому теперь хотелось без лишних проволочек отправиться с ним, тем более что ни с кем и ни о какой встрече я, конечно же, не договаривался. Но отступать было поздно.
— Хорошо, идем, — согласился я. — Там будет видно. Мы условились на шесть часов. Если он не придет, я еду с тобой. По крайней мере совесть моя будет чиста.
И вот опять, как девять лет назад, мы с Харбансом шагали рядом по Джанпатху, и мне все время казалось, что мы оба каким-то волшебством вернулись в прежние времена, когда вот так же, касаясь плечами друг друга, не раз ходили по этой же улице, направляясь в то же самое кафе. Впрочем, наше знакомство не было тогда ни продолжительным, ни близким. Более того: когда я встретился с Харбансом впервые, мне и в голову не приходило, что когда-нибудь снова увижу его.
…Тогда я жил в Бомбее, снимая койку в общем номере на втором этаже третьеразрядной гостиницы, что возле «Черного коня»[6]. Я мыкался в этом городе уже два года и, признаться, был сыт им по горло. Если в таком бедламе, как Бомбей, вам не удалось сразу заполучить комнату хотя бы с минимальными удобствами, то самое лучшее поскорей смотать оттуда удочки. За два года я испытал все — от одуряющего чтения газетной корректуры до ночевок на голом асфальте — и уже собирался перебраться в какой-нибудь другой город. Однажды вечером, когда я уныло маялся над поданным мне хозяйкой холодным ужином по-английски, на мою голову свалились сразу два гостя — мой приятель Прем Лутхра и с ним какой-то незнакомец.
— Харбанс Кхуллар, — представил его Прем, — это старый мой друг, когда-то мы вместе сдавали экзамены на степень магистра. Я прочел ему пяток твоих стихотворений. Ну а потом мы вышли погулять, и я говорю: «Давай зайдем, познакомлю тебя с автором».
Я никак не мог сладить с проклятыми ломтиками холодного мяса по-английски, а потому, сложив нож и вилку на блюдо, отставил его в сторону. Когда явился слуга, чтобы унести посуду, я из любезности сказал гостям, что если их устраивает холодное мясо, можно заказать и для них.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.