Темные закрытые комнаты - [6]

Шрифт
Интервал

В. Ланкин

ТЕМНЫЕ ЗАКРЫТЫЕ КОМНАТЫ

Предисловие

Для чего автору писать предисловие? Чтобы высказать свои взгляды? Тогда к чему было сочинять саму книгу?

Чтобы представить роман читателю? Ну, если речь только об этом, то поверьте, что и после долгого раздумья я не нашел для него сколько-нибудь удовлетворительного определения. В самом деле, что перед вами? Очерки жизни современного Дели? Рассказ о себе журналиста Мадхусудана? Повесть о Харбансе и Нилиме, об их семейной жизни, полной борьбы и мучительных противоречий?

«Где-то вдали мерцает „Гора света“»[1].

Может быть, это сказание о «Горе света»?

Признаться по совести, не знаю, что вам ответить. Прочтите роман и вынесите решение сами — возможно, оно и будет самым верным; если же и вас это затруднит, отложите книгу в сторону, как это сделал я, и пусть ломают голову другие.

Мохан Ракеш

Часть первая

Время не щадит человеческие лица, порой оно обходится с ними столь немилосердно, что не оставляет от прежнего и следа.

С грустью я думал об этом, когда после девятилетнего отсутствия снова приехал в Дели, — передо мной возник, казалось, совершенно новый, неведомый мне город. Я не узнавал людей, с которыми некогда был связан самыми тесными, дружескими узами. Впрочем, внешне они почти не изменились, но в их лицах явилось что-то незнакомое мне. И когда случалось нам теперь столкнуться лоб в лоб, мы норовили поживее разминуться друг с другом, обменявшись бесстрастными «Хелло!» — «Хелло!», и то почти беззвучно, едва шевельнув губами. Надо полагать, что и в моем лице произошли немалые перемены, ведь недаром же нам всем было одинаково трудно связать концы порвавшейся нити близости.

Разумеется, бывало и иначе. От некоторых старых друзей веяло прежней сердечностью, с ними я вновь легко находил общий язык. И все же, все же и тут нас разделяла какая-то незримая, но весьма ощутительная линия, которую при всем желании мы не могли переступить, хотя и протягивали через нее руки для дружеского пожатия. Что и как в нас переменилось, этого я понять до конца не мог, потому что попадались же мне и такие счастливцы, в чьей внешности не прибавилось нового ни на крупицу. Мои виски уже начали серебриться, а им будто все было нипочем — густые их кудри отливали той же непроглядной смолью, что и девять лет назад, так что поневоле думалось: а не употребляют ли эти красавцы какие-нибудь новейшие средства для окраски волос? Впрочем, тут же я отмечал про себя, что щеки у них по-прежнему румяны, голоса молоды, смех звонок, и мои подозрения сами собой рассеивались. Но… Но в какие-то моменты и эти, нимало не поддавшиеся времени лица вдруг тоже начинали казаться мне до удивления незнакомыми и даже чужими.

Когда же наконец — впервые за эти девять лет — я встретил Харбанса, мне даже сделалось как-то не по себе. Щеки его отвисли и при ходьбе сотрясались (меня больно кольнула мысль: неужели и я выгляжу таким дедом?), волосы сильно поредели и вызывали в памяти до тошноты примелькавшуюся рекламу «Сильвикрина»[2].

В эту минуту я только что выбрался возле Синдхия-хаус[3] из переполненного автобуса и, предвкушая удовольствие от освежающей чашки ароматного кофе, едва не бежал в ближайший бар. Вдруг кто-то у меня за спиной явственно произнес мое имя, и я замер от неожиданности. Обернулся и… вовсе оторопел. Передо мной стоял Харбанс. Вот уж кого не ожидал я встретить в Дели! Девять лет назад Харбанс уехал за границу, и все эти годы я находился в полной уверенности, что он, подобно другому моему приятелю, который отправился в Польшу и женился там на молодой вдове, навсегда остался на чужбине. Перед отъездом он с таким жаром уверял всех, что никогда не вернется!

— Харбанс?!

Во все глаза глядел я на его высокую фигуру. Нагруженный какими-то свертками, он быстро шагал мне навстречу. По-прежнему легкая, стремительная походка ввела меня в заблуждение, и лишь потом я рассмотрел его столь сильно постаревшее лицо. Я протянул ему руку, но он не пожал ее, а порывисто обнял меня и крепко притиснул к себе.

— Как ты здесь оказался? — воскликнул он. — Вот сюрприз! Я думал, ты навсегда увяз в своей провинциальной прессе и забыл наш Дели. Я ведь здесь уже три года…

Мы стояли на одном из перекрестков Джанпа́тха[4], и я ждал перемены сигнала в светофоре. Едва вспыхнул зеленый свет, я взял Харбанса за локоть и сказал:

— Давай-ка сначала перейдем улицу.

Мое предложение почему-то не понравилось ему — он, правда, нехотя сделал вместе со мной нужные несколько шагов, но, как только мы очутились на другой стороне улицы, тут же упрямо остановился, словно желая показать, что и так уже ушел дальше, чем мог. Глаза его, поверх моих плеч, напряженно искали что-то на противоположной стороне улицы.

— Значит, ты все-таки вернулся? — спросил я. — А я ведь был уверен, что ты навсегда останешься где-нибудь в дальних краях — в Лондоне или Париже. Насколько мне помнится, для того ты туда и ехал, не так ли?

Мне пришли на память его частые и пространные письма к Нилиме из-за границы, и душа моя вдруг загорелась каким-то странным, нетерпеливым любопытством.

— Говорю тебе, я здесь уже три года, — отвечал он рассеянно, все так же разыскивая что-то глазами в стремительном потоке автобусов и легковых машин. — А про тебя мне рассказывали. Ты работаешь в Лакхнау, в какой-то газете — не припомню названия. Все хотел написать тебе, да так и не собрался. Ты ведь знаешь, как я ленив на письма.


Еще от автора Мохан Ракеш
Хозяин пепелища

Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.


Рекомендуем почитать
Скверная компания

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Белый Клык. Любовь к жизни. Путешествие на «Ослепительном»

В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».


Абенхакан эль Бохари, погибший в своем лабиринте

Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…


Папаша Орел

Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.


Одна сотая

Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).


Услуга художника

Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.


Христа распинают вновь

Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.


Спор об унтере Грише

Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…


Равнодушные

«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.


Господин Фицек

В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.