Темнота в солнечный день - [48]
Весело шагалось. Батуала бренчал на гитаре и не без пьяной лирики выводил:
Доцент с Сенькой жизнерадостно орали припев:
Блямкнув заключительный аккорд, Батуала развернулся к шедшей по той стороне улицы девчонке. Девчонка была смутно знакомая. Не такой уж маленький район, чтобы все знали всех, тем более по именам, но лица примелькались, многие для многих были именно что смутно знакомыми. Рявкнул тоном голодного людоеда:
– Малая! Стой там, иди сюда! Насиловать будем!
– Размечтался! – откликнулась она, ничуть не сбившись с походки. – Иди прочь, Куркуцило противное! Не для тебя цвету, а для офицера!
Судя по всему, девчонке они тоже были смутно знакомы и она прекрасно знала, что опасаться ей нечего. Вообще, изнасилований в районе на их памяти не случалось, да и по всему Аюкану было немного: считалось, что нормальным пацанам кого-то насиловать в падлу. Что это за нормальный пацан, если не может по-хорошему уговорить девочку дать? То-то попавших по сто семнадцатой дерут сокамерники еще до зоны, в миусской тюрьме.
– Дело есть, – сказал Батуала, когда они пошли дальше. – Мне тут Верка проговорилась… Тебя, Доцент, в первую очередь касается. Танька ведь из твоего дома.
– Ты про которую? Танька-швея или Танька-студентка?
– Танька-студентка. Верка говорила, она скентовалась с каким-то ненашим хмырем. Постарее нас, с бородкой…
– Интересно. Бородки мало кто нынче носит. Разве что творческая интеллигенция, так сколько ее в Аюкане…
– Вот этот и есть творческая интеллигенция, – сказал Батуала. – Ну, не совсем не наш, живет на Чернышевского, на самой нашей границе, но все равно не особо местный. Художник.
– Совсем интересно, – сказал Митя. – И что?
– Да ты его наверняка видел. Он к Таньке на зелененьком «Москвиче» подруливает. Четыреста восьмом.
– Дай подумать… А ведь точно. Зелененький «четыреста восьмой», ага. В последнее время у третьего подъезда замаячил. И вроде бы ходил в подъезд такой, с бородкой…
– Точно, он. Таньку он не просто жарит, а еще и голой рисует. Верка сама у нее портрет видела. Ну, не портрет, а вроде наброска.
– У них на фене это «этюд» называется, – сказал Митя.
– Ну, наверно… По-моему, непорядок. Танька к нам ни с какого боку, но райончик-то наш и улица наша. Будут тут всякие хмыри не просто девок с нашей улицы жарить, но еще и голые этюды с них рисовать… Непорядок?
Митя подумал. Танька-второкурсница как-то с самого начала с их компанией не пересекалась, обитали в параллельных пространствах. Таких, и девушек и парней, живущих чуть наособицу, в районе хватает, – компашки у них свои, в других местах. Симпатичная, конечно, но не такая уж писаная красавица, чтобы стараться и затягивать ее в кодлу. Своих хватает.
– С одной стороны, она нам на хер не нужна… – задумчиво сказал Митя. – С другой – как-то и непорядок… Думаешь, надо маленько отзвездить? Или там «москвичонку» колесо спустить? И посмотреть потом, как он мудохается…
– Да я сам пока думаю… Может, просто сначала чуток пугануть, а потом стрясти литру как разрешение к нашим девкам ходить?
– А пожалуй, – сказал Митя.
– Именно что, – поддержал Сенька. – Кого отзвездить, мы всегда найдем. А литр он и есть литр. Покараулим, лишнее развлечение будет. Когда ты его тачку чаще всего видишь, Доцент?
– Да вечерком обычно.
– Вот вечерком и будем ловить…
– Заметано. А сейчас и в ларь бы не мешало.
– Святое дело…
Они перешли улицу и двинулись по лесу знакомой тропинкой. Внезапно Сенька остановился, посмотрел вправо:
– Тс…
Они остановилась и прислушались. С полянки справа доносились звуки, не похожие ни на пьянку, ни на драку: странная возня, девичий вскрик, словно бы придушенный, потом не оставлявший сомнений злой голос:
– Молчи, сучка, запорю!
А дальше девушке, похоже, зажали рот; тут уж никаких сомнений не оставалось. На их собственные развлечения, никогда до такого градуса не доходившие, нисколечко не походило. Все там разворачивалось по-настоящему, а это было неправильно. И оттого, что насиловать в падлу, и оттого, что кто-то вздумал паскудить их законный район такой вот самодеятельностью.
Отреагировали они мгновенно, как собака при виде аппетитной кошки. Кинулись туда, картину срисовали с первого взгляда. Классическую, можно сказать, картину. Эти обормоты для своих уголовно наказуемых забав выбрали не самое удачное место – полянка совсем близко отстояла от центральной дорожки, так что там было гораздо светлее, чем в чаще. Четверо, не страшно, не неприятно. Один стоял чуть в сторонке – идейное руководство осуществлял, ага, двое прижимали девчонку к дереву, зажимая рот, третий вертел у нее перед глазами ножиком, угрожающе вопрошая:
– Тебе что, мордаху порезать?
Батуала на ходу снял гитару с плеча, они одним махом оказались на полянке, и Сенька спросил:
– Нарушаем, граждане?
Столь уверенно и жестко, с властной мусорской интонацией, что те в первую секунду испуганно дернулись, но тут же оценили ситуацию и расклад, и не походило, чтобы собирались отступать. «Идейный руководитель» процедил:
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
Этот рассказ можно считать эпилогом романа «Эвакуатор», законченного ровно десять лет назад. По его героям автор продолжает ностальгировать и ничего не может с этим поделать.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
Откройте для себя другого Бушкова! Александр Бушков – признанный мастер российской литературы. Он умеет говорить о любви так, как о ней говорят только по-настоящему сильные и волевые мужчины. Когда искренность чувств – предельная. Слова признания – пронзительны. А поступки – красивы и благородны. Ольга поначалу не хотела садиться в его машину. Смотрела на симпатичного улыбающегося водителя с подозрением. Жизнь такая пошла, верить никому нельзя. Потом много раз вспоминала это мгновение. Ее судьба сложилась бы совсем иначе, останься она стоять на тротуаре и ждать такси… Невообразимая круговерть событий и эмоций! Его робкие, осторожные прикосновения.