Телефонная будка на краю земли - [26]

– А море, Хана, видела бы ты, во сколько цветов окрашено зимнее море!

В тот вечер Юи вспоминала одну пятницу пять лет назад. Ее дочке тогда не было еще и двух лет, они ехали в поезде, девочка кричала, Юи безрезультатно пыталась ее успокоить. Юи не помнила точно, кричала она от радости или капризничала: может, просила что-то, а Юи не давала (печенье? телефон?), а может, перевозбудилась от впечатлений, и это был крик восторга. Помнила только, что девочка визжала на весь вагон, так громко, что стены дрожали, и утихать не собиралась. Кто-то сзади не выдержал и крикнул: «Urusai! Заткнись! Заткнись ты уже!» Обернувшись, Юи увидела мужчину с увесистым животом и белой шевелюрой. Очки в тонкой длинной оправе. Глаза ни добрые, ни злые. Просто глаза. Еще перед тем, как обернуться, Юи на автомате выкрикнула: «Sumimasen!» Она привыкла извиняться. С детьми быстро учишься опускать взгляд и просить прощения. В конце концов, это всего лишь слова.

Что ее тогда действительно поразило и что вспомнилось ей сейчас, так это реакция на выпад того мужчины всех вокруг, включая малышку. Медовая тишина разлилась по вагону, все словно задержали дыхание. И тут вдруг где-то в глубине поезда человек, от которого Юи был виден только белый кусочек головы, запел: «Дзо-сан, Дзо-сан, слоник, слоник с длинным хоботом…»

В голосе поющего слышны были нотки смеха. Но самое удивительное началось потом: на третьей строчке к пению присоединился второй голос, за ним еще и еще. Юи была тронута, но самое удивительное – она видела, как прямо перед ней появляется слон, с хоботом, растрескавшимися, будто из глины, ногами и всем остальным, что слону положено. Они с дочкой будто очутились на веселом празднике: целый вагон пел для них. Мужчина, грубо требовавший тишины, молчал. Как будто в поисках выключателя он случайно нажал не на ту кнопку и сделал звук еще громче.

Юи погасила ночник на тумбочке, она улыбалась. Она думала, что ее дочка действительно обладала невероятной силой. И что все дети, все без исключения, способны творить чудеса.

38

Книга с иллюстрациями, которую Такэси читал Хане в тот вечер

Yōko Imoto, Kaze no denwa, Tōkyō, Kinnohoshi, 2014[12].

39

– Одна пойдешь?

Подбородок коснулся шеи. Кивнула уверенно – значит, да.

– Одна? Точно?

Как будто пленку заело: брови Такэси повторили вопрос вслед за голосом. Он то хмурил их, то расслаблял, намекая дочке, что не уверен в правильности ответа.

– Давай я тебя провожу до входа и, может быть, трубку помогу снять.

Хана была непреклонна. Она наклонилась и вырвалась из рук отца. Отец тоже наклонился, присел на корточки, в спине что-то хрустнуло. «Неужели старость? Нет, мне стареть нельзя. Еще лет двадцать хотя бы». Он поднял глаза и увидел, как Юи на другом конце сада отдает Судзуки-сану традиционный желтый пакет с банановыми сладостями. Она разговаривала с ним, кивала, улыбалась, но Такэси был уверен, что ее взгляд обращен в другую сторону.

В тот момент ему захотелось, чтобы Юи вернулась домой вместе с ними, помогла ему отнести на кухню пакеты с продуктами, навести порядок в шкафу дочки, убрать новогодние украшения. Было бы здорово вместе поехать в храм, помолиться о здоровье и спокойствии в наступившем году. Ему хотелось, чтобы она была рядом, даже когда они состарятся и станут глуховаты.

Неужели они дошли до этого? Может, уже пора? Он испугался, не заметила ли чего Хана, дети быстро все понимают. И сможет ли он когда-нибудь совместить любовь к женщине и любовь к семье в целом, включая Хану?

Юи обернулась, ощутив на себе пристальный взгляд, но Такэси тут же смущенно отвел его. Он нежно погладил Хану по растрепанной голове.

– Ладно, одна так одна. Иди, а я тебя в саду подожду.

Девочка оторвалась от его руки и маленькими шажками направилась к будке, колокольчик в арке зазвенел. Такэси затаил дыхание. Что с ним такое? Сердце колотилось, как у подростка.

Когда Такэси подошел к Юи, Судзуки-сан уже заходил в дом, а Хана снимала трубку. Черный провод смотрел вниз: полка оказалась выше уха девочки.

– Она такая маленькая.

– Для своего возраста, мне кажется, она идеально вписывается в нормы, – сказала Юи нежно.

– Я имел в виду там, в будке.

Они стояли на крыльце неподвижно.

– Она захотела одна пойти.

– Да, я видела.

– Но ведь, чтобы говорить по Телефону ветра, голос не обязателен? – спросил Такэси.

– Конечно, не обязателен.

Отец сделал шаг в сторону, угол зрения изменился, и он увидел, как дочка открывает рот: губы размыкались и снова смыкались, и так десятки раз. Он так и застыл на месте, не в силах выдать никаких более подходящих эмоций. Она просто рот открывает или выговаривает слова? Она говорит? Хана говорит?

– Говорит! – воскликнул он. – Говорит ведь?

– Кажется, говорит, да, – протянула Юи.

– Но не точно, да?

– Нет, точно не могу сказать.

– Совсем?

– Отсюда трудно рассмотреть. Мы слишком далеко стоим.

– Но она говорит? – повторил Такэси.

– Да, кажется.

Поднялся ветер, зашуршали в вихре сорванные с деревьев листья, задрожали стекла, залаяла собака. Все эти звуки, словно туман, скрывали от других секрет девочки.

Юи, хоть и не показывала виду, была взволнована не меньше, чем он. Ей хотелось обнять Такэси, но она сдерживала себя.