Театр ужасов - [96]
– Платить? Я? Кому? Вам? – шепеляво возмущалась Кирс и на Шпалика поглядывала. Так как ее речь после инсульта была сильно нарушена, ответы ее занимали слишком много времени. Альвина требовала отсрочки на месяц, год… Она говорила медленно и глухо, ее переводил на эстонский Эркки. Он забрался в дальний угол, сидел на подушке подле Альвины, буквально под ее локтем, и тоже проявлял очень много заботы о ней, что меня сильно изумило. Отчего он с ней так сблизился, чего вдруг? Неужели поездка в Сенегал что-то изменила? Траулер представляет какую-то ценность? Или то, что на нем собираются возить, внушает ему перспективы? С другой стороны на маленькой табуретке сидел, по-турецки скрестив ноги, наш мастер. А он тут что делает? Он грустно смотрел на тумбочку, что-то говорил подруге Альвины, которая больше походила на медсестру (наверное, она и была медсестрой, при ней была сумочка, с какими приезжают врачи «скорой помощи»). Над изголовьем дивана торчал блестящий медицинский штатив с бутылочкой и трубочкой для внутреннего вливания. Кустарь говорил с похожей на медсестру женщиной и поглядывал на бутылочку с трубкой.
Триста евро, думал я, и вознаграждение за найденное ружье. Получить и уйти… Но у других дела были поважней, их принимали. Степенно входили красиво одетые люди, по всей видимости, прибывшие из важных офисов, из центра города, и с бумагами, на которых стояли печати, что было, несомненно, очень важно. Бухгалтерша суетилась. Она была сильно нервной и напуганной, ее руки тряслись, голос дрожал. Видимо, дела плохи. Или слишком серьезные приходится принимать решения…
Мне быстро все наскучило, хотелось есть, но я боялся стошнить, ноги до сих пор дрожали. Шпала, кажется, был трезв. Я подавал ему знаки, хотел ружьем выманить, но он меня не замечал. Разоделся как фанфарон, весь торжественный и важный, в черной рубашке, бордовом костюме, с цепочкой на шее, новыми часами. Был он и мрачен, и как-то глупо весел, неуверенность и озабоченность придали ему уязвимости. Я подумал, что он эти несколько лет недурно царствовал, и, если Хозяйка прикажет долго жить, он все потеряет, возвращаться ему наверняка не к чему. Поэтому он отчасти походил на игрока, который поставил на кон все и ждет, глядя на вращающееся колесо рулетки: люди входят, вносят бумаги, получают подписи и уходят, – колесо вертится… Какая из этих бумаг решит его судьбу? Наверное, он начинает свой последний запой, не спеша, как входят в холодное море. Я разобрал, что кто-то из пришедших говорил о приобретении земли, и это мне показалось любопытным. Я посмотрел на человека – очень хорошо одетый эстонец, немного плешивый, лет шестьдесят, деловой. Неужели она согласится? Кажется, Альвина давала свое хриплое согласие. Неужели? Она всегда была против того, чтобы распродавать земли! Они решили договариваться. Он делает предложение, она легко соглашается. Шпала угрюмо смотрел на человека, получившего подпись, поставил и печать прибывший сюда нотариус. Как! Все? Так это делается? Как просто! Радостно улыбаясь, человек попрощался с Хозяйкой и торопливо вышел (нотариус за ним выскользнул тенью). Шпала смотрел им вслед, мрачно облизывая губы. Толкнул Лутю, сказал, чтоб налил. Выпили, и Лутя снова растекся по столу…
Она была совсем беспомощной после удара. Наверное, не понимала, что делает. Пила она по-прежнему, несмотря ни на что, даже в таком состоянии! На тумбочке возле ее огромного ложа стояли россыпи бутылочек виски и коньяка. Маленькие бутылочки прекрасно гармонировали с лекарственными пузырьками, и я подумал о тех временах, когда врачи запросто выписывали опиум и морфий от головной боли, а также лекарственный абсент. Кажется, Герард Реве писал, что в Голландии еще совсем недавно, в семидесятые годы, от депрессии врач мог выписать амфетамин. Она что-то мычала и слабой рукой подписывала какой-то документ, который ей поднесла деловая эстонка с пышной прической. Определенно, чокнутая старуха не соображает, что подписывает. Я глянул на Шпалу – он был подавлен и даже побелел. На визитерше была юбка выше колен, ноги были толстые, в блестящих чулках, и, когда она наклонилась, я заметил, как Шпала посмотрел ей на задницу. Хозяйка поставила подпись и взвыла. К ней подбежала подруга, поправила подушки. Женщина с папкой отскочила и чуть не упала, запнувшись о ковер. Шпала ее поддержал, даже не поднимаясь. Она отшатнулась от него, он устало повел бровями и ухмыльнулся. Нивалида сползла с подушек и потянулась к тумбочке. Одна подушка упала. Кустарь ее ловко поймал и втиснул, фамильярно отодвинув Хозяйку, на место, за спину. Похожая на медсестру подруга перебирала пузырьки, показывая ей.
– Этот?..
– Не, – мычала Кирс, продолжая указывать на тумбочку трясущимся перстом, лак на пальце блестел, маникюр был свежий и изощренный, но пальцы были омерзительно скрючены и тряслись ужасно.
– Этот?..
– Э… э!.. – Кирс помотала головой, разметав волосы по лицу.
– Коньяк?..
– А!.. А!..
– Хорошо. – Подруга накапала в стакан коньяку. – Вот так, моя лапонька, Альвинушка…
Женщина с бумагами, умело скрывая отвращение, отошла, цокая каблуками, встала у дверей, застегивая кожаную папочку. Нивалида раскашлялась ей вслед, будто что-то хотела сказать, вместо нее Эркки выкрикнул по-эстонски:
Герои плутовского романа Андрея Иванова, индус Хануман и русский эстонец Юдж, живут нелегально в Дании и мечтают поехать на Лолланд – датскую Ибицу, где свобода, девочки и трава. А пока ютятся в лагере для беженцев, втридорога продают продукты, найденные на помойке, взламывают телефонные коды и изображают русских мафиози… Но ловко обманывая других, они сами постоянно попадают впросак, и ясно, что путешествие на Лолланд никогда не закончится.Роман вошел в шортлист премии «РУССКИЙ БУКЕР».
Синтез Джойса и Набокова по-русски – это роман Андрея Иванова «Аргонавт». Герои Иванова путешествуют по улицам Таллина, европейским рок-фестивалям и страницам соцсетей сложными прихотливыми путями, которые ведут то ли в никуда, то ли к свободе. По словам Андрея Иванова, его аргонавт – «это замкнутый в сферу человек, в котором отражается мир и его обитатели, витрувианский человек наших дней, если хотите, он никуда не плывет, он погружается и всплывает».
Харбинские мотыльки — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии.
Эксцентричный – причудливый – странный. «Бизар» (англ). Новый роман Андрея Иванова – строчка лонг-листа «НацБеста» еще до выхода «в свет».Абсолютно русский роман совсем с иной (не русской) географией. «Бизар» – современный вариант горьковского «На дне», только с другой глубиной погружения. Погружения в реальность Европы, которой как бы нет. Герои романа – маргиналы и юродивые, совсем не святые поселенцы европейского лагеря для нелегалов. Люди, которых нет, ни с одной, ни с другой стороны границы. Заграничье для них везде.
Сборник «Копенгага» — это галерея портретов. Русский художник, который никак не может приступить к работе над своими картинами; музыкант-гомосексуалист играет в барах и пьет до невменяемости; старый священник, одержимый религиозным проектом; беженцы, хиппи, маргиналы… Каждый из них заперт в комнате своего отдельного одиночества. Невероятные проделки героев новелл можно сравнить с шалостями детей, которых бросили, толком не объяснив зачем дана жизнь; и чем абсурдней их поступки, тем явственней опустошительное отчаяние, которое толкает их на это.Как и роман «Путешествие Ханумана на Лолланд», сборник написан в жанре псевдоавтобиографии и связан с романом не только сквозными персонажами — Хануман, Непалино, Михаил Потапов, но и мотивом нелегального проживания, который в романе «Зола» обретает поэтико-метафизическое значение.«…вселенная создается ежесекундно, рождается здесь и сейчас, и никогда не умирает; бесконечность воссоздает себя волевым усилием, обращая мгновение бытия в вечность.
Новая книга Андрея Иванова погружает читателя в послевоенный Париж, в мир русской эмиграции. Сопротивление и коллаборационисты, знаменитые философы и художники, разведка и убийства… Но перед нами не историческое повествование. Это роман, такой же, как «Роман с кокаином», «Дар» или «Улисс» (только русский), рассказывающий о неизбежности трагического выбора, любви, ненависти – о вопросах, которые волнуют во все времена.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
История о том, чем может закончиться визит в госучреждение для немолодого мужчины…
К чему приводят игры с сознанием и мозгом? Две истории расскажут о двух мужчинах. Один зайдёт слишком глубоко во внутренний мир, чтобы избавиться от страхов, а другой окажется снаружи себя не по своей воле.
Издательская аннотация в книге отсутствует. Сборник рассказов. Хорошо (назван Добри) Александров Димитров (1921–1997). Добри Жотев — его литературный псевдоним пришли от имени своего деда по материнской линии Джордж — Zhota. Автор любовной поэзии, сатирических стихов, поэм, рассказов, книжек для детей и трех пьес.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.
Церемония объявления победителей премии «Лицей», традиционно случившаяся 6 июня, в день рождения Александра Пушкина, дала старт фестивалю «Красная площадь» — первому культурному событию после пандемии весны-2020. В книгу включены тексты победителей — прозаиков Рината Газизова, Сергея Кубрина, Екатерины Какуриной и поэтов Александры Шалашовой, Евгении Ульянкиной, Бориса Пейгина. Внимание! Содержит ненормативную лексику! В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.