Театр ужасов - [95]
Когда я вошел, Ротть сидел на диване, вперясь тупым взглядом в пустой экран, из его рта шел дым. В руках у него был маленький бонг, который тоже дымился. Ротть, кажется, ничего не соображал. На матрасе, прямо на полу, лежал пацан, в одежде, на него набросили сверху легкое одеяло, у него были слегка приоткрыты глаза, я подумал, что он лежит и на меня смотрит, но он был без сознания.
– Что с ним?
– Обдолбался. А ты чего такой?
– Волка сейчас в лесу видел.
– А… Мы их каждый день видим.
Рядом с мальчишкой лежало ружье.
– Во! Нашли?
– Не знаю. Он его принес… Хочешь курить?
Я не стал курить. Я пошел попить воды, и меня до чертиков напугал Пеэт. Я его вообще не заметил. Он лежал в ванной, сливаясь с грязным бельем, и, когда я взял обрезанную бутылку, которой они тут зачерпывают воду из ведра, Пеэт зашевелился… Я чуть не вскрикнул от неожиданности. Выскочил из ванной комнаты, схватил ружье и пошел в канцелярию. На крыльце столпились и курили сквоттеры. Увидев меня с ружьем, они воскликнули: «О, ты нашел!.. Ух ты!.. Смотрите, он его нашел!.. Каземат нашел ружье Шпалы!..» Они сказали, чтоб я шел прямо в апартаменты Нивалиды, все дела теперь решают там. «Хозяйка не встает, все решает в постели…» Из-за моих пустяков можно было и не беспокоить Хозяйку. Идти к ней не хотелось, но мне сказали, что там все собрались. Я спросил: «И Эркки там?» – «И он там, – ответили мне, – и Кустарь, и Шпала, и Шарпантюк, и Тёпин – все там». Делать было нечего, направился к ней. В коридоре и прихожей было полно народу – ждали, когда она всех примет, обсуждали, гудели. Было много незнакомых личностей, пожилых эстонцев, которые, узнав о состоянии Альвины Кирс, пришли к ней по каким-то делам. Меня это удивило. Какие у них с ней могли быть дела? Я протиснулся к самым дверям, где на стульях и скамеечке ждали важные, солидно одетые офисные люди, похожие на должностных лиц, а один был похож на шпиона, или актера, который пришел на кастинг в шпионскую комедию, – присмотревшись ко всем еще раз, я подумал, что все они были похожи на актеров, пришедших на кастинг, и невольно улыбнулся. Я не полез вперед них, встал и, от нечего делать, смотрел на мрачное представление, которое разыгрывалось в шикарной комнате Кирс.
Там шло мрачное заседание при свечах, молча пили водку. Все шептались и вели себя так, будто боялись чего-то неминуемого, боялись и все-таки ждали, когда оно наступит. Где-то скулили собачки. Шпала часто менял состав своей банды собутыльников – в этот раз к столу были допущены: горластый анекдотчик Шарпантюк, плюгавый и как всегда смешливый Лутя (он безвольно растекся, уронив голову на руки), до грифельности серый Треф и незнакомый тип, застывший с мобильным телефоном. Это казалось очень странным. В комнате все переставили. На стене появился большой дурацкий ковер, на пол тоже постелили старый, сильно драный ковер (настолько ветхий и грязный, что я невольно подумал, что хороший, наверное, унесли и постелили этот). Обычно у Хозяйки царила легкая бесшабашная, даже немного безумная атмосфера: обязательно валялось белье, какие-нибудь журналы и безделушки; места было много, света тоже, гремел голос Аллы Пугачевой, работали вентиляторы, и безумствовала канарейка или попугаи в клетке, бегали друг за дружкой вертлявые собачки. Альвина Кирс жила нараспашку и громко, любила бодрую музыку, выбрасывала пустые бутылки из-под шампанского в окно, вешала на стены огромные зеркала, перед которыми вертелась в новых нарядах и париках, а по пьянке била их и плакала, матюгалась. Пластинки на гвоздики тоже вешала, ужасно криво, могла вылезти в окно и позвать к себе кого-нибудь – и молоток с гвоздями захвати!.. Человек брал молоток и гвозди, шел к ней и долго не понимал, чего она хотела, в чем состояла ее просьба. Она брала пластинку, подносила к стене и говорила: «Бей сюда! Бей прямо в дырку! Посередине! Смелей!» Варварство, но что поделать, Хозяйка просит… и человек ставил гвоздик в дырочку посередине пластинки и бил молотком, вгоняя гвоздь в стену. Сумасбродная Хозяйка брала другую пластинку – и все повторялось, пока на стене не болталось десять вкривь и вкось прибитых пластинок. Нивалида ходила и крутила их несколько дней, напевая: крутятся-вертятся диски, крутятся – вертятся диски… а потом это ей надоедало, и она приглашала других, которые выдирали гвозди, чинили стену, она устраивала ремонт каждый год. В похмелье она была тихой и покорной, как овечка, вызывала меня к себе, я ей читал дамские романы, шпионские триллеры, приключения агента 007 и Тарзана, она слушала, плакала и засыпала, во сне она громко храпела, я переставал читать, тихо сидел, посматривая кругом, на стенах блестели дурацкие картинки, которые она, как четырнадцатилетняя, малевала лаком и цветными карандашами, в большой рамке были собраны старинные фотокарточки родственников, был целый закуток со старым комодом, вывезенным из прошлого, вместе с бабушкиными брошками и фарфоровыми слониками. Теперь здесь устроили нагромождение: мебель и цветы сдвинули, клетки с птицами вынесли, собаки где-то визжали, их заперли в одной из комнат… За большим столом сидели угрюмые мужики со своими дурами, расставили бутылки, зажгли свечи, и всегда пестрая комната погасла. Сидели тихо, как на поминках. Их женщины, все одинаково размалеванные, бурые от загара, как куры гриль, поглядывали в сторону большой постели, стоявшей в глубине комнаты, на которой возлежала Кирс. Хозяйка принимала каких-то людей с бумагами, тянулись бесконечные переговоры. Она медленно вникала, слушала, мычала свое, перед ней разворачивали бумаги, ей что-то пытались втолковать, она капризно взмахивала своей неуклюжей рукой, поправляла свалявшиеся волосы и просила новых объяснений; человек с бумагами впадал в недоумение – какие еще объяснения, что же тут не понять? Долги надо возвращать! Выплаты шли, шли – и перестали! Надо платить!
Эксцентричный – причудливый – странный. «Бизар» (англ). Новый роман Андрея Иванова – строчка лонг-листа «НацБеста» еще до выхода «в свет».Абсолютно русский роман совсем с иной (не русской) географией. «Бизар» – современный вариант горьковского «На дне», только с другой глубиной погружения. Погружения в реальность Европы, которой как бы нет. Герои романа – маргиналы и юродивые, совсем не святые поселенцы европейского лагеря для нелегалов. Люди, которых нет, ни с одной, ни с другой стороны границы. Заграничье для них везде.
Сборник «Копенгага» — это галерея портретов. Русский художник, который никак не может приступить к работе над своими картинами; музыкант-гомосексуалист играет в барах и пьет до невменяемости; старый священник, одержимый религиозным проектом; беженцы, хиппи, маргиналы… Каждый из них заперт в комнате своего отдельного одиночества. Невероятные проделки героев новелл можно сравнить с шалостями детей, которых бросили, толком не объяснив зачем дана жизнь; и чем абсурдней их поступки, тем явственней опустошительное отчаяние, которое толкает их на это.Как и роман «Путешествие Ханумана на Лолланд», сборник написан в жанре псевдоавтобиографии и связан с романом не только сквозными персонажами — Хануман, Непалино, Михаил Потапов, но и мотивом нелегального проживания, который в романе «Зола» обретает поэтико-метафизическое значение.«…вселенная создается ежесекундно, рождается здесь и сейчас, и никогда не умирает; бесконечность воссоздает себя волевым усилием, обращая мгновение бытия в вечность.
Харбинские мотыльки — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии.
Герои плутовского романа Андрея Иванова, индус Хануман и русский эстонец Юдж, живут нелегально в Дании и мечтают поехать на Лолланд – датскую Ибицу, где свобода, девочки и трава. А пока ютятся в лагере для беженцев, втридорога продают продукты, найденные на помойке, взламывают телефонные коды и изображают русских мафиози… Но ловко обманывая других, они сами постоянно попадают впросак, и ясно, что путешествие на Лолланд никогда не закончится.Роман вошел в шортлист премии «РУССКИЙ БУКЕР».
Новая книга Андрея Иванова погружает читателя в послевоенный Париж, в мир русской эмиграции. Сопротивление и коллаборационисты, знаменитые философы и художники, разведка и убийства… Но перед нами не историческое повествование. Это роман, такой же, как «Роман с кокаином», «Дар» или «Улисс» (только русский), рассказывающий о неизбежности трагического выбора, любви, ненависти – о вопросах, которые волнуют во все времена.
Синтез Джойса и Набокова по-русски – это роман Андрея Иванова «Аргонавт». Герои Иванова путешествуют по улицам Таллина, европейским рок-фестивалям и страницам соцсетей сложными прихотливыми путями, которые ведут то ли в никуда, то ли к свободе. По словам Андрея Иванова, его аргонавт – «это замкнутый в сферу человек, в котором отражается мир и его обитатели, витрувианский человек наших дней, если хотите, он никуда не плывет, он погружается и всплывает».
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Это роман о потерянных людях — потерянных в своей нерешительности, запутавшихся в любви, в обстановке, в этой стране, где жизнь всё ещё вертится вокруг мёртвого завода.
Самое начало 90-х. Случайное знакомство на молодежной вечеринке оказывается встречей тех самых половинок. На страницах книги рассказывается о жизни героев на протяжении более двадцати лет. Книга о настоящей любви, верности и дружбе. Герои переживают счастливые моменты, огорчения, горе и радость. Все, как в реальной жизни…
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.
Книга известного политика и дипломата Ю.А. Квицинского продолжает тему предательства, начатую в предыдущих произведениях: "Время и случай", "Иуды". Книга написана в жанре политического романа, герой которого - известный политический деятель, находясь в высших эшелонах власти, участвует в развале Советского Союза, предав свою страну, свой народ.
Книга построена на воспоминаниях свидетелей и непосредственных участников борьбы белорусского народа за освобождение от немецко-фашистских захватчиков. Передает не только фактуру всего, что происходило шестьдесят лет назад на нашей земле, но и настроения, чувства и мысли свидетелей и непосредственных участников борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, борьбы за освобождение родной земли от иностранного порабощения, за будущее детей, внуков и следующих за ними поколений нашего народа.