Тайные пороки - [42]

Даже сквозь хмель опытный кучер, собаку съевший на физиогномике, распознал нешуточный гнев на лице юнца из господ. На вопрос заплетающимся языком ответил, что отвез поручика и красавицу на Пески. В дом Чуркиной на Калашниковской набережной.

Борясь с тошнотой, следопыт из «Флирта» бросил на стол еще полтинник и выбежал на чистый воздух.

Возница его дожидался. Едва седок сел в сани, извозчик распрямил спину и с готовностью натянул вожжи. Самсон назвал адрес, нахохлился, плотнее натянул на себя меховую полость.

Сани помчались по Лиговскому и, свернув на Невский, двинулись в сторону Александро-Невской лавры.

Мерное покачивание саней несколько утишило злость Самсона, и он задумался, правильно ли делает, отправляясь по неизвестному адресу в поисках Фалалея? Возможно, фельетонист дожидается его в редакции или сидит в меблированных комнатах и преспокойно беседует с печальной невестой покойного Ардалиона.

На Невском ярко сияли огни реклам и уличные фонари. Морозный встречный ветер уносил мерзкие запахи, казалось, прилипшие к его одежде. Усилился запах металлической окалины. Давала о себе знать близость железной дороги.

Сани свернули налево и поехали, как пояснил возница, вдоль Валаамского подворья. Затем потянулись совсем малоприметные и неинтересные строения. Наконец сани остановились возле дома Чуркиной, двухэтажного, весьма опрятного. Все окна, расположенные по фасаду, были темны. Соскочив с саней, Самсон вошел в парадную дверь. Хмурый швейцар — невысокий, в странноватой шинели — перегородил ему дорогу.

— В какую квартиру изволите идти?

— Я не знаю, — сказал вежливо Самсон, — но надеюсь, любезнейший, на вашу помощь.

Он протянул швейцару свою визитную карточку. Тот, подойдя к лампе, внимательно ее изучил. Визитку он не вернул, а положил себе в карман.

— Я вас слушаю, Самсон Васильевич. Что вынюхиваем?

Самсона покоробила наглая фамильярность прислуги, но он сдержался.

— Вчера вечером сюда должен был подъехать мой коллега, Фалалей Аверьяныч Черепанов. Может быть, знаете?

— Не знаю, — отрезал швейцар. — А каков он из себя?

— Высокий, веселый, длинноногий.

Швейцар наморщил лоб под фуражкой.

— Он был с гимназистами?

— Не знаю, или с ними, или после них.

— После них никого не было, — уверенно заявил швейцар. — К кому он приходил?

— Кажется, к господину поручику, — неуверенно предположил он, — сопровождавшему привлекательную даму.

— А с какой целью ваш коллега собирался их навестить? — угрожающе спросил швейцар.

Самсон оторопел. Разве он может сказать, что известный в городе фельетонист гнался через весь город за двумя молокососами? Что сотрудник популярнейшего журнала «Флирт» желал выведать место проживания какой-то красотки, чтобы немедленно ее изнасиловать? А ее похитителя, возможно, и убить? И вообще, что-то тут не то, никогда прислуга не вела себя с ним так нагло, даже когда он был ребенком.

Самсон решил отступить.

— А могу ли я пройти к самой даме, засвидетельствовать почтение?

— Никакой дамы здесь не проживает, — ответил швейцар со злорадством.

— Как не проживает? А к кому же тогда приходили гимназисты?

— И гимназистов здесь никаких не было. — Швейцар с нескрываемым наслаждением любовался растерянностью, отразившейся на лице молодого писаки. — С ума все посходили на почве эротики. Будто мужское достоинство засунули себе в череп, а мозги — повесили между ног.

Самсон покраснел — злобный выпад явно адресовался журналу «Флирт»!

— Наверное, я что-то перепутал, — сказал он и вышел на улицу.

Он пожалел, что неосторожно отпустил возницу. Пришлось идти пешком. Самсон уже не был уверен, что правильно запомнил номер чубаровского извозчика, который увозил налетчика и красавицу. Но ведь сам извозчик вспомнил и точно назвал адрес! Или этот пьяница что-то перепутал? Мало ли молодых людей увозят от Пассажа девушек? Конечно, случай со стрельбой нельзя не запомнить. Но — что возьмешь с пьяницы, который на ногах не стоит и лыка не вяжет? У него небось все в голове в одну безобразную кучу смешалось.

Самсон, отворачивая лицо от колючего встречного ветра, шел вдоль набережной и все более и более расстраивался. Какой неудачный сегодня день! Ничего не получается! Неприятности — одна за другой! Поручение Ольги Леонардовны так и не выполнено — невесту покойного Хрянова не посетил, шафера Тоцкого — тоже. А ведь уже вторник на исходе! И — никакого материала для его статьи под персональной рубрикой «Преступление по страсти»!

Ольга Леонардовна сейчас, наверное, уже закончила прием посетителей, уединилась в своей половине и ждет его к ужину. Добрейшая и милосерднейшая Ольга Леонардовна… Она пригрела его, провинциального казанского юношу, дала работу в своем журнале, позаботилась, чтобы стажер, еще ничем особенным в журналистике себя не проявивший, не валялся бы в Боткинских бараках, а получил хороший медицинский уход… А он…

Мучимый угрызениями совести, Самсон добрался до площади, на которую выходили центральные ворота Лавры. Он остановился, перекрестился на купола. «А не войти ли во владения духа? — подумал он. — Может быть, в храме душа обретет покой? Может быть, молитва очистит душу от мути и скверны, что скопились за время пребывания в столице? Может быть, раздастся в душе слово, подсказанное Господом, — поможет распутать клубок неприятностей и укажет истинную дорогу?»