Всё летело в бездонную пропасть. Многие годы совместной жизни, две дочери, общие интересы и даже нажитое барахло, всё это было теперь никому не нужным. Елена Петровна смотрела на Каземирова потупленным, скорбным взглядом. Олег Николаевич, в свою очередь, старался вообще не смотреть в её сторону. Но больше всего он боялся встретиться с взглядом своих дочерей — шестиклассницы Любаши и пятилетней Светланки. Если Любочке ещё можно было что-то объяснить, то младшая девочка не могла, да и не хотела понять, почему её отец, который покупал ей игрушки и читал сказки перед сном, отец, которого она безумно любила, должен был куда-то уйти. Елена Петровна пыталась объяснить дочери, что у папы появилась другая женщина и что у него теперь будет другая доченька, но девочка так и не могла понять, что же происходит на самом деле. Она знала, что её отец, это только её отец и ещё её сестры. Она не хотела, чтобы он куда — то уходил. Она переминалась с ноги на ногу, готовая в любую минуту заплакать. Она испуганно глядела то на отца, упаковывающего чемодан, то на мать, с надеждой, что та сумеет его остановить.
— Ну, вот… Я пошёл… — тихо проговорил Каземиров.
— Счастливо… — выдавила из себя Елена Петровна, превозмогая дикое желание схватить чугунную сковородку и разбить ею его аккуратно побритую физиономию.
— До свидания, доченька, — обращаясь к Любашке, проговорил Олег Николаевич.
Он нагнулся, чтобы её поцеловать, но девочка уклонилась от него и, подойдя к матери, спряталась за её спиной. Тогда Каземиров склонился над младшей дочерью. Он ещё не успел ничего ей сказать, как Светланка крепко обхватила его за шею и громко закричала:
— Папочка! Миленький! Не уходи. Папочка! Не бросай меня! Я люблю тебя! Папочка…
— Ну, хватит! — вспылила Елена Петровна. — Уходишь, так уходи, но не издевайся над дочерьми. Иди к своей сучке!
— Ты так не говори! — строго произнёс Каземиров — Эта женщина не заслуживает оскорблений.
— Ах ты, гляньте на этого кобеля, доченьки! — не выдержала Елена Петровна. — Какую цацу, ваш папуличка приобрёл. Не заслуживает она оскорбления! Какой умный! А я заслуживаю эти оскорбления? Дочерей тебе воспитывала, портки твои грязные стирала. Сучка она и есть сучка…
Каземиров зло посмотрел на жену.
— Хоть бы детей постеснялась, — укоризненно произнёс он, отстранив Светланку и взявшись за ручку чемодана.
— Что мне их стеснятся? Я перед ними ни в чём не провинилась! Пусть знают, какой кобель их папочка!
Каземиров не оглядываясь, открыл дверь и вышел на улицу. Визгливый плачь младшей дочери ещё долго доносился до его слуха, врезался глубоко в сознание и червоточиной вкрадывался в душу.
«И как я мог прожить с этой женщиной столько лет? — подумал Олег Николаевич. — Ладно, что фигуры никакой, так ведь ещё и не образованная, не интеллигентная. Обабившаяся дурёха!»
Грузно опустившись на заднее сиденье чёрной волги, Каземиров слегка тронул за плечо водителя.
— Поехали, Василий, — сказал он доброжелательным тоном.
— Всё нормально, Олег Николаевич? — спросил водитель, плавно трогаясь с места.
— Нормально, Вася. Поехали…
— К Ольге Александровне? На северные квартала?
— Разумеется, — коротко ответил Каземиров. — На северные конечно…
— По Ленинградке прокатим, или через Семёновское озеро?
— Мне всё равно, — отмахнулся Олег Николаевич.
— Тогда по Ленинградке…
Водитель какое — то время вёл машину молча. Он лишь изредка смотрел в зеркало на осунувшееся лицо начальника и не решался нарушить воцарившуюся тишину.
— Что замолчал, Василий? — неожиданно спросил Каземиров.
— Думаю, Олег Николаевич.
— О чём?
— О вас, — бесхитростно ответил Василий. — Не пожалеете, что от жены ушли?
— А что мне жалеть? Ольга Александровна, сам знаешь, птица высокого полёта.
— Не понимаю я вас, Олег Николаевич. Ведь вы уже от второй жены уходите…
— Допустим, — задумчиво ответил Каземиров и тут же спросил: — Тебе что, сорока на хвосте принесла эту новость?
— При чём тут сорока, среди людей живём. Я даже знаю, что у вас ещё одна дочка есть. От первого брака.
— Она уже взрослая. Год, два и замуж выйдет.
— Вы свою семью завели, ваша первая жена тоже, а дочка, вроде как, сиротой растёт при живых родителях.
— У родной бабки она воспитывается, — буркнул Каземиров и тут же добавил: — Я смотрю, ты много о чём знаешь.
— Да вообще-то я стараюсь свой нос в чужие дела не совать. Моё дело за баранкой сидеть. Разговаривают в машине, а я ведь слышу.
— Тогда понятно, — недовольно согласился Олег Николаевич. — Значит ты, Василий, не одобряешь моё решение. Что ни говори, а я новый отсчёт в семейной жизни начинаю.
— Как бы ваш отсчёт обратным не оказался…
— А всё ж таки?
— Не одобряю! Ваша Елена Петровна может и не слишком привлекательная женщина, но зато она простая русская баба. С ней и по душам можно поговорить, и не нужно бояться, что она твои слова на изнанку вывернет.
— Ничего ты в женщинах не понимаешь, Васька! — возразил Каземиров. — Говоришь, что бесхитростная? А ведь это она меня от первой жены увела…
— На чужом несчастье — счастья не построишь! — отозвался Василий.
— Да с ней же в люди выйти совестно. Даже не знает как нужно себя в ресторане вести. Нож в левой руке держит. Вот Ольга Александровна…
